«Я довела Антипову до анорексии? Скажите, почему в нашей стране можно безнаказанно оскорблять тренера»
Фигуристка Юлия Антипова, выступавшая в парном катании с Нодари Майсурадзе, которая лечится сейчас в Израиле от анорексии, в интервью «Sovsport.ru» обвиняет своего бывшего тренера Наталью Павлову в том, что из-за постоянного давления в связи с весом она перестала есть. И в дальнейшем это привело ее к крайней степени истощения.
И даже смена тренера, - от Натальи Павловой пара ушла тренироваться к Артуру Дмитриеву, - ничего уже не могла изменить. Механизм был запущен.
Из интервью Юлии Антиповой: «На сборах в Новогорске Наталья Павлова приходила с нами в столовую и следила, чтобы я не съела ничего лишнего. Когда за тобой вот так следят, конечно, ты не съешь. Сидишь, чаек попиваешь и уходишь голодной. Как будто на чайке можно потом тренироваться. Когда против тебя объединяются партнер и тренер – это очень нелегко. Нодар мог бы сказать: «Наталья Евгеньевна, не кричите, партнерша у меня нормальная, я ее легко поднимаю». А он говорил совсем другое. Павлова давно была его тренером, они вместе работали еще в Петербурге, поэтому Нодар всегда был на ее стороне».
Нет смысла сейчас широко цитировать ее высказывания, при желании интервью Юлии Антиповой можно прочесть на нашем сайте. Как и интервью ее родителей. Там многое говорится о об особенном взгляде Натальи Павловой, видевшей каждые сто грамм лишнего веса, взгляде, которого боятся все фигуристки. И еще — о том, что встреч с Натальей Павловой уже много лет избегает даже олимпийская чемпионка Татьяна Тотьмянина.
К чести Натальи Евгеньевны стоит сказать — прочитав все эти публикации, она, тем не менее, согласилась на встречу. Сказала, что скрывать ей нечего и она готова подробно рассказать, как нашумевшая история с анорексией Юлии Антиповой выглядит с ее точки зрения.
- Наталья Евгеньевна, что стало причиной анорексии Юлии Антиповой?
- Я, мягко говоря, очень удивлена всеми этими обвинениями со стороны Юли и ее родителей. Я не видела Юлию Антипову полтора года. Каким образом я могу быть причастна к тому, что с ней случилось? «Удивлена» - это действительно мягко сказано. Когда это прозвучало впервые в передаче «Прямой эфир» и на всю страну показали кадры полураздетой Юли, напоминающей живой скелет — я была в шоке. Сейчас я могу к этому добавить только одно. Скажите, почему в нашей стране можно безнаказанно оскорблять тренеров.
- Вы не видели ее полтора года. Почему же все-таки обвиняют вас?
- Я не знаю, зачем и почему идет этот поиск виноватых. Особенно поражают слова о том, что я якобы видела прибавку в весе в сто грамм. Это такая чушь горбатая! Если Юля считает, что сто грамм — это шесть килограмм, которые она прибавила, то на эту тему говорить просто глупо. Ее обвинения, обвинения со стороны ее семьи — это прежде всего нечестно и неправда. Я не отвечаю за какую-то работу на непрофессиональном уровне.
Приходят в спорт люди. Люди, претендующие на высшее спортивное мастерство. Они уже должны четко понимать спорт со своими законами, правилами и стандартами. Все объяснялось, все рассказывалось. Готовы? Да, готовы. После чего пошла профессиональная работа. Абсолютно!
- Насколько я понимаю, вы ее взяли с весом 38,5 и сказали: «С этим весом я могу работать».
- Я могу и с весом 39 работать, и 40. Это неважно. Мы отработали летний сбор. Юля пришла ко мне с весом 39 — она была нехуденькой, но и не полной. Нормальной. Очень нормально отработали, она даже немножко «подсохла», естественно, после отпуска, после всего. Итак, начали работать. Поймите: пошла работа на выставление элементов. Выставление тройных выбросов, тройных лутцевых подкруток. Это серьезная работа, по поводу которой вам любой профессионал скажет, что она требует определенного веса. А Юля в течение нескольких недель начинает прибавлять килограммы. Два, потом еще два — итого шесть. Представляете? Шесть килограмм! Тут либо ты останавливаешь работу полностью, позволяешь ей и дальше набирать вес... Но это уже не имеет отношения к профессиональному парному катанию! Я поговорила с Юлей. Затем вызвала родителей. Объясняла: «Ребята, это серьезно. Девочка может получить травму». Никто не требовал прекратить есть, я просила просто убрать лишнее. И все.
- По словам Юли, на нее давил и партнер. Повторяя: «Юлька, мне тяжело!».
- За что от нее теперь попадает еще и Нодару, я совсем не понимаю. Нодар мог поднимать до шестидесяти килограмм, он огромный, здоровый парень, очень тренированный. Я вообще не понимаю, какие сто грамм?! О какой воде идет разговор, которую ей якобы не давали пить?! Я считаю, меня это совсем не должно касаться. Я не воспитатель в детском саду, я — ни хороводы водить, ни сказки рассказывать. Я прихожу на работу. Меня волнует режим: «Выспалась ли ты? Хорошо ли ты себя чувствуешь? Готова ли ты к тренировке?». Существует подготовительный период, когда выставляется техническая база. Затем соревновательный, когда сокращаются тренировки, идет контрольное исполнение программ. В конце ты уже расслабляешься, доводишь до ума программы, учишь новые элементы и отпускаешь в отпуск. Этот период у нас занял примерно месяц. Юля вернулась к своему весу. И больше у нас с ней не было разговоров на эту тему. Это был август месяц. Начало. Дальше — прокаты в конце августа в сборной и передо мной четкий план, что я должна отработать. Вообще это не мои разговоры. Ты пришла ко мне на работу. И ты у меня не одна. Целая группа людей. И всех мы учим правильно относиться к работе. Я занимаюсь детьми, которые без мам и без пап у меня на льду работают. Я им уделяю больше внимания, и это естественно. А тут был папа, мама, девочку привозили на тренировки, увозили — и все. Что она ела, где и как — об этом нужно спрашивать не меня, а ее родителей.
- Ее родители вспоминают, что на первой же тренировке вы им объяснили: «Теперь ваша дочь находится у нас, и мы о ней сами позаботимся». Ее отец пытался передать Юле бутылку воды, вы сказали, что они больше не должны о таких вещах волноваться.
- Да прекратите!
- Это их слова.
- Хорошо, это их слова, и им нужно задавать вопросы. Такого априори просто не может быть. Имелось в виду, что тренировочный процесс — на нас, остальное тренеров касаться не может и не должно. Я в принципе-то Юлю очень мало видела, у меня была вторая пара, с которой мы готовились к большому количеству турниров. Юля с Нодаром откатались на двух этапах Кубка России и выиграли их, потом мы двенадцать дней просидели в Новогорске, она питалась в столовой и уезжала на выходные домой. Мне вообще не нужно было во все это встревать. Она была в норме. Устала? Нет. Работаем? Да. «Россия» закончилась, у нас было еще выступление в Германии. Мы выступили. И я спросила: «Ребята, программы ставим, или в отпуск?». Они сказали: «Программы». Поставили две программы, выучили четверную лутцевую подкрутку — в отпуск. Счастья вам, здоровья и личной жизни! За два дня до окончания отпуска мне говорят: «До свидания!».
- Это Юля вам сказала: «До свидания!»?
- Если бы Юля. Позвонил директор катка: «Девочка не хочет у вас кататься».
- А сама она вам не выражала ничего? Не плакала, ни на что не жаловалась?
- Ни-че-го! Все наши с ней проблемы продолжались полтора месяца, когда она прибавляла и ей в принципе нужно было прийти в свой вес.
- Но хоть что-то вам тогда объяснили?
- Объяснила мама. Я для них приглашала кучу специалистов. Хотите — диетологи, психологи, врачи. Что вам надо... Мне отвечали, что ничего не надо и сами все понимают. Потом мне мама сказала, что история с прибавкой в весе у них повторяется каждое лето. Ну хорошо, лето. Где? В детско-юношеской школе? В одиночном катании? Я тогда просто попросила: «Вы, пожалуйста, следите за девочкой, нам нужно еще программу поставить и выучить десять элементов».
- Так что все-таки мама объяснила?
- По поводу ухода — ничего. Она только по поводу прибавки тогда объясняла. А ушли они молча. Без объяснений. И мне в этот абсурд сейчас вдаваться уже не хочется: что тогда и теперь думали и думают мамы, папы, девочки. То, что случилось с Юлей — это скорее исключение из правил, чем правило. Тогда бы все лежали и помирали. И искали виноватых. А тогда... Они ушли и ушли. Я никого не удерживаю. Единственное, что меня придавило — что мне ничего не объяснили. Я пыталась понять: «Из-за чего? Почему?». Мне хотелось конкретики. Ну если ты честный человек, приди и скажи: «Не хочу у вас кататься. По такой-то причине». А потом им дали отдельный лед. И больше мы не общались. Пара начала работать с Артуром Дмитриевым. Где я ее видела? Где я испещряла ее своим «особенным», пронизывающим до костей взглядом?
- Юля уверяет, что здесь. А Артур Дмитриев находился под вашим влиянием, вы даже планы тренировок продолжали им писать.
- Дурдом! Я полтора года эту девочку не видела. Артур с ними работал самостоятельно. И вдруг — эти жуткие фотографии и все остальное. Мое дело — научить фигуристку работать, да, кнутом и пряником, а по-другому в нашей работе просто не бывает. То, что Юля там рассказывает, будто бы существуют группы, где можно есть и пить сколько угодно — без комментариев. Я вижу свою роль в том, чтобы все сделать, чтобы человек полюбил фигурное катание и мог принимать и тяжесть нашей работы. При мне Юля была абсолютно адекватна, нормально работала, рядом с ней находились папа и мама, но меня, когда все это произошло, уже давно не было. Я получила такой «красивый» уход с их стороны и не более. Я это пережила и для себя эту страницу перелистнула. И начала работать дальше. С улыбкой, но без взгляда.
- Я не знаю, как вы это прокомментируете, но до Юли с этим же партнером у вас каталась Любовь Илюшечкина. Она тоже сломалась психологически и тоже — анорексия.
- Люба не сломалась. Я вам расскажу. Они так быстро ушли вперед, это был такой взлет... А потом они провалились. Потом опять вернулись наверх и новый провал. И в какой-то момент отношения просто исчерпали себя. Такое бывает. Любе нужно было уйти куда-то и она ушла. Сначала попробовала во Франции, не получилось. Вернулась ко мне, пришла, я ей сказала: «Пожалуйста, Люба, катайся». Потом запустили какие-то ее жуткие дневники. Кто, что, для чего? Тем более, человек ушел. Мы прекрасную работу сделали, мне с ней и с Нодаром было обалденно комфортно ставить программы. Люба была бесстрашной, они шли на все! Это же чудо, как работать приятно. Но если впоследствии все ушло в ноль, я никогда не буду тащить, держать, никогда в жизни. Все равно придут следующие и с ними тот самый, «твой человек», который сделает твою тренерскую мечту реальностью.
Вообще, чтобы подвести черту под этой историей, я хочу напоследок заметить: столько оскорблений, столько обвинений и в адрес тренера, который научил кататься в паре, и в адрес другого тренера, который пригласил врачей, когда родители привезли на сбор после отпуска ребенка в полном истощении. Врачи тоже оказались плохими. Федерация, выделившая очень приличную сумму на лечение за границей. Виноваты все! Не слишком ли много виноватых? Может быть, и в самих себе покопаться?
Фигуристка
Антипова похудела до
Родители фигуристки Антиповой: Израильские медсестры плакали. Они были уверены, что Юля умрет
«За анорексию пора вводить уголовную ответственность. Случай Антиповой – не единственный!»
