Елена Радионова: «Турандот» – не заезженная тема
Викторина: угадай фигуристку по ногам!
«Музыку короткой программы выбрала Тарасова, постановщика – я»
- Подготовка была нелегкая, - рассказывает Елена. - Сначала заболела, плюс немного поправилась. Надо было, так скажем, держать себя в ежовых рукавицах. Но я рада, что все наладилось. Двигаюсь вперед.
- В прошлом году на
московском этапе «Гран-при» вы плакали после обеих программ. Такие моменты
надолго откладываются в памяти.
- Конечно, я вспоминала те соревнования – как это было. Но когда
готовилась к московскому «Гран-при» этого сезона, думала скорее о том, что будет.
- И слез в этом году
в Москве не было – скорее, дежурная реакция спортсмена, когда все
заканчивается.
- Да, я немного сдержана была в своих эмоциях. После
короткой программы сразу постаралась сконцентрироваться на произвольной. А произвольная
мне не совсем удалась, я немного расстроилась из-за своего проката.
- Короткая программа на музыку Гершвина из оперы «Порги и Бесс» совсем необычная. Чья в этом заслуга - канадской танцовщицы Шэ-Линн Бурн, которая вам ее ставила?
- Музыку к этой программе предложила Татьяна Анатольевна
Тарасова, а постановщика уже выбирала я сама. Давно хотела поработать именно с Шэ-Линн
Бурн, и считаю, что программа получилась на «ура». Она мне очень подходит, и с
Шэ-Линн мне безумно понравилось работать.
- А почему выбрали
именно Шэ-Линн? Ведь они с Виктором Краатцем выступали в спорте слишком давно,
чтобы вы помнили, как она катается.
- Когда я была в шоу у Дениса Тена, она нам ставила номера.
И мне тогда очень понравился ее стиль катания, сами постановки. Тогда и захотела
с ней поработать.
- Их программы не
пересматривали на видео?
- Если честно, нет.
- Просто показалось,
что у вас в этой программе что-то появилось от катания самой Шэ-Линн Бурн.
- У каждого фигуриста есть своя манера катания. Ее стиль мне
близок. И мне кажется, я действительно какие-то моменты смогла у нее перенять. По
крайней мере, когда мы ставили с ней программу, я очень внимательно ее слушала
и старалась делать все так, как она говорила.
- Процесс работы с
Шэ-Линн сильно отличался от того, как вы работали с предыдущими постановщиками?
- Да, программу мы поставили за несколько дней, и потом еще
какое-то время отрабатывали буквально каждый шаг – куда правая рука, куда левая,
куда голова. Она разбирает каждое движение до мелочей, подходит к программе
очень досконально.
- Моменты, когда вы с
ней не соглашались, были?
- Нет, такого вообще не было. Я наслаждалась тем, как
проходила наша работа, все было на позитиве. Она очень талантливый хореограф.
Мария Сотскова: По хоккеистам ни капельки не скучаю 
«За Юльку очень переживала»
- Произвольную
программу на музыку Пуччини из оперы «Турандот» вы также ставили в Северной
Америке – у Надежды Канаевой.
- Да, и это был совершенно иной и не менее интересный опыт.
У Шэ-Линн и Нади разные манеры катания, поэтому и программы получились разные.
И по музыке, и по стилю.
- Пуччини в фигурном
катании – тема популярная, много кто исполнял программы на его музыку. Почти
как «Кармен» или «Адажио» Альбинони, музыку, которую в шутку многие предлагают
запретить.
- «Турандот», мне кажется, не заезженная тема, как,
допустим, «Лебединое озеро», «Призрак оперы» или та же «Кармен». На эту музыку
были программы у Сидзуки Аракавы, Сомы Уно, а больше и не помню. Ставили эту
программу с Надей, тоже уделяя внимание каждому нюансу, каждому движению.
- Прошлогодние программы на песню Лары Фабиан Je
t’aime и музыку из «Титаника» вы, кажется, прямо проживали на льду – не зря
ведь плакали. Сейчас, получается, чуть больше актерской работы?
- Не сказала бы. Просто плакала я, скорее, от того, что в
Москве тогда чисто эти программы исполнила. А сейчас после произвольной еще и
впечатление смазанное было.
- В Москве перед
произвольной программой вам явно пришлось выйти из зоны комфорта из-за задержки
выхода на лед – когда Юлия Липницкая брала паузу. Это не могло повлиять на
прокат?
- Если честно, даже не знаю. Вроде бы и не сильно повлияло.
Но я очень переживала за Юльку, мы с ней хорошо общаемся. И у меня отключилось
это состояние борьбы, мне было ее по-человечески очень жалко.
- То есть вы знали,
что происходит?
- Да, понимала. Выглянула, смотрю – она возле судей стоит. И
я поняла, что у нее что-то не то. Дай бог, чтобы у нее все было хорошо.
- С другой стороны,
для вас это теперь опыт – как стартовать, когда случается что-то
непредвиденное.
- Да, через это тоже, наверное, надо пройти. Теперь буду
знать, как в таких ситуациях действовать.
- Насчет настроя на
выступление – сейчас все чаще перед началом проката фигуристы зажимают уши,
чтобы не слышать оценки предыдущей участницы.
- Да? Ни разу не видела.
- Да вот Анна
Погорилая после вашего выступления зажимала уши.
- Я никогда этого не делаю. На меня оценки других никак не
влияют – всегда выступала, и ничего.
Евгения Медведева: «Спасибо» в Париже сказала еще громче, чем в Канаде
