335 дней в плену у боевиков
СУДЬБА ФУТБОЛИСТА
СЕРГЕЙ МЕДВЕДЕВ
Эти 335 дней экс-футболисту «Асмарала» и «Луча-Энергии» никогда не стереть из памяти: в 1998-м ехал гулять на свадьбу к друзьям, а угодил в плен к чеченским бандитам. Его пытали, в него стреляли, на его глазах умирали люди, да и сам он неоднократно прощался с жизнью. А в это время его друг – футболист «Динамо» Сергей Гришин поднимал на ноги кого только можно, чтобы помочь пленнику. И они победили. Два Сергея рассказали «ССФ», как это было.
Сергея Медведева в футбольной тусовке знают хорошо. 1973 год вышел урожайным на таланты: Сергей Гришин, Денис Клюев, Ансар Аюпов, Глеб Панферов, Андрей Талалаев и Алексей Шиянов по юношам выиграли все что можно. Почти все они прошли через «Асмарал» – там и сдружились. Правда, карьера Мёда (так его называют друзья) длилась недолго.
Сергей ГРИШИН:
– Впервые я увидел Серегу в 1979 году – мы поступили в торпедовскую школу на Автозаводской. Каким запомнился? Да обычный смешной паренек – нам было-то по шесть лет всего. Наши первые тренировки – это дыр-дыр. Но сдружился я именно с ним и еще с одним пареньком – Денисом Бутурлакиным. Так втроем и общались. Я в то время уезжал учиться в Германию, а летом возвращался в Москву. Сразу искал Медведя. Когда повзрослели, сдружились еще крепче. Да и жили рядом: он – на Каховке, а я – на Автозаводской.
Когда исполнилось по 20 лет, нас обоих занесло в Кисловодск, где у владельца Аль-Халиди была вторая команда, игравшая в первой лиге. Я туда попал из «Асмарала» московского, после того как получил красную карточку и длительную дисквалификацию. Мне предложили поехать в Кисловодск. Я согласился, ведь там уже играл Медведев.
ПОХИЩЕНИЕ
После того как Медведев расстался с футболом, его жизнь ничем не отличалась от жизни сверстников непростых лет середины 1990-х: бесцельные тусовки со сверстниками, случайные заработки. Пока ему не вздумалось съездить к другу в Ингушетию на свадьбу.
– Итак, сентябрь 1998 года. Вы получаете приглашение на свадьбу…
– Ингушетия – это вам не Москва. Там гуляют – так гуляют! Дни и ночи напролет. У нас одна свадьба плавно перетекла в другую – друзья друзей тоже расписались. Шел восьмой день празднеств. Застолье, танцы-шманцы. Я вышел покурить за усадьбу обычного деревенского двора. Не успел как следует затянуться – подлетели две машины. Затолкали, дали прикладом по голове и повезли.
– На вашем месте мог оказаться любой из гостей на той свадьбе?
– Нет. Видимо, пока я там неделю находился, кто-то стукнул «нужным» людям, что из Москвы приехал футболист. Для чеченских бандитов слово «москвич» – призыв к действию. Они думают, что все москвичи – миллионеры. Если не сами, то родственники или друзья точно. Так что есть с кого содрать приличный выкуп.
– Что-то им объяснить, я так понимаю, бесполезно?
– Абсолютно. Даже слушать не будут: удар в голову – и до свидания. Заломили мне руки, надели наручники и бросили в ноги на заднее сиденье «шестерки». Причем наручники стерли кожу и мясо до костей – я терял сознание от боли. Понимал, что ничего хорошего меня не ждет. Когда пытался приподнять голову, тут же получал удар прикладом автомата и слышал: «Лежи и молчи! Твоя жизнь закончилась».
– Что чувствовали в тот момент – испуг, страх?
– Все это пришло позже. В тот момент кроме боли была неопределенность. Понимал, что все плохо, но насколько – не знал. На протяжении четырех часов в пути мог только гадать, что будет дальше. Иногда краем глаза видел горы, ущелья. Но чаще – темноту.
– Через четыре часа вас привезли и…
– …бросили в подвал, предварительно хорошенько избив. Сначала я сидел там один, через какое-то время привезли еще одного пленника. Нас периодически «обрабатывали». Невыносимо тяжелое испытание. Сломали психику в два счета! Какие же они сильные психологи, скажу я вам. Они что угодно могут сделать с человеком. Находят такие слова, после которых жить не хочется. И возра-
зить, объяснить им что-то просто нереально – они неадекватны.
А В ЭТО ВРЕМЯ В МОСКВЕ
Сергей ГРИШИН:
– 29 сентября 1998 года «Динамо» играло на выезде в Кубке УЕФА со «Сконто». После матча я вернулся домой около трех ночи. Захожу – свет горит, моя супруга Гетта рыдает. «Что случилось?» – спрашиваю с порога. «Мне вечером позвонил какой-то нерусский, требует миллион долларов за Медведева. Его похитили», – ответ вогнал меня в ступор. Я сразу же бросился звонить родителям Мёда. Трубку никто не брал – ночь на дворе. Дождался утра. Сначала съездил в Новогорск на тренировку, потом поехал к родителям. Они уже были в курсе. Все в панике. Что делать – никто не знал. Я их кое-как успокоил, пообещал поговорить с Сергеем Степашиным – главой МВД. Он тогда, как и сейчас, имел отношение к «Динамо». Кажется, входил в попечительский совет.
Но как достать Степашина? Даже будучи игроком «Динамо», сделать это непросто. Кому звонить? Я попросил президента «Динамо» Николая Толстых как-то связать меня с ним. Сначала что-то не получилось, а потом мы встретились после первой же домашней игры (17 октября, матч с «Аланией». – Прим. ред.). Прошло уже две недели. Тяжело было тренироваться и играть, понимая, что друг в плену. Но что делать? В итоге после матча на стадионе я переговорил с Сергеем Вадимовичем. Он пообещал взять дело под свой контроль. Сказал, что в течение двух дней пригласит на прием маму Сергея, и оставил координаты, куда позвонить. Я тут же со стадиона перезвонил маме Медведева и все ей рассказал. Игра была в субботу, а в понедельник они уже общались со Степашиным. Сработали быстро.
ПЛЕН
– Где вас держали?
– В подвале дома. Первые полгода я вообще не выходил оттуда. Не было света, условий.
– Кормили?
– Дырка у нас была в потолке – через нее нам раз в три дня кидали буханку хлеба и кусок сыра. Могли забыть о нас на две недели. Иногда так пить хотелось – сил не было. Я стены влажные облизывал, ловил каждую каплю. Но все это ерунда по сравнению с тем, когда слышал приближающиеся шаги. Они не предвещали ничего хорошего. Я боялся. Могли запросто шлепнуть, и все.
– Вас сразу начали искать?
– Как я потом узнал – да. А тогда я сидел в подвале и думал: «Вот сейчас ворвется в этот дом отряд спецназа, уложит всех – и меня вытащат». Но кто на самом деле вообще мог знать, где я нахожусь? Какое село? Где этот дом? Там годами можно сидеть, и никто никогда не узнает о местонахождении.
– Так до сих пор не знаете, чьих это рук дело?
– Знаю. Это группа Доку Умарова. Где-то через полгода я даже его увидел. Охранявшие меня любили похвастаться, чем только можно, – новыми сапогами, оружием, своим положением в банде. Хвастались и знакомством с Доку Умаровым. Однажды в тот дом, где меня держали, привезли девушку, из-за которой погиб один из бойцов группы. Умаров лично ее допрашивал. Меня вели с очередного допроса, и мы пересеклись. Он остановился и спросил: «Как у тебя дела?». Я ответил: «Спасибо, все хорошо». Пять секунд. Вот и вся встреча. Больше я его никогда не видел.
– Сколько длилось заточение в подвале и что это была за жизнь?
– Полгода. Особенно тяжело пришлось в первый месяц. Били много. Просто так, без лишних вопросов. Для профилактики. Особенно отличалась молодежь. Стало ясно, что переговоры с российской стороной затянутся надолго. Быстро с меня ничего не выбить в плане денег, поэтому бандиты постарше чуть остыли и особо не трогали. А вот молодым бойцам, двадцатилетним, надо было самоутверждаться в глазах старших. Они вдоволь надо мной поиздевались. Сопляки, бл…! Как издевались? То пинка дадут, то приемы на мне начнут отрабатывать. Хотя это еще что… Периодически ставили к стенке и стреляли по мне. Так, чтобы пули в сантиметрах пролетали.
А В ЭТО ВРЕМЯ В МОСКВЕ
Сергей ГРИШИН:
– Сергей Степашин оставил мне два телефона, чтобы я каждый раз его не беспокоил. Дал телефон своего помощника и генерала, который непосредственно занимался поиском Медведева в Чечне. К сожалению, его имя я забыл, потому что потерял тот телефон с координатами. Сначала звонил ему каждую неделю, потом чуть реже. Вскоре он сам мне набрал с хорошими новостями – установили связь с похитителями. Мёд жив, ведутся переговоры. Шли они долго и тяжело, как я понял. Периодически созванивались с матерью и отцом Сережи. Обещал им, что все будет хорошо. Им было тяжело, но они держались. Один месяц тянулся за другим. Как-то повлиять на ситуацию не могли – оставалось только ждать. Конечно, ждали с опаской каждого следующего звонка оттуда. И хотя дело продвигалось туго, мы знали – Сергей жив.
САМОУБИЙСТВО
– На ваших глазах убивали?
– Не припомню такого, но никогда не забуду, как на моих глазах повесился пленник. Это случилось спустя неделю, после того как попал в плен. Я сидел в наручниках за спиной, привязанный к стене проволокой. Привезли какого-то мужика – вроде русского. Его стали пытать в подвале прямо при мне. Спрашивали про деньги. Обещали руки отрезать (мне они такое тоже постоянно говорили), если не найдет нужную сумму. Приставили кинжал к горлу, но так ничего и не добились. Обещали вернуться со старшим и продолжить «разговор».
Я успел немного с ним переговорить. Оказалось, он был каким-то чиновником, связанным с Борисом Березовским. Во-
зил пенсии. Его похитили прямо из гостиницы в Грозном, несмотря на охрану. Как получилось, он сам не понял. В общем, за него можно было «срубить» неплохие деньги. Для чеченцев это был ценный кадр. Но он не выдержал давления. На вид ему было лет пятьдесят. Я отрубился в какой-то момент. Когда проснулся, стал его звать. Он молчал. Пригляделся – он намотал проволоку на шею и удушился. Так мы с ним провели целые сутки. Смотрел я на него и думал: неужели меня ждет что-то подобное?
– Мысли о суициде посещали?
– Постоянно. Я до этого профессионально занимался спортом, еще физически как-то держался. Но психологически устоять под их давлением было невероятно тяжело. Я был близок к тому, чтобы наложить на себя руки. Как можно продолжать жить, если периодически меня обещали порезать на куски, а голову бросить собакам на съедение? Что лучше – умирать мучительно долго или по-быстрому свести с собой счеты? Вопрос для меня был актуальным в тот момент… И я понимал того мужика – не каждый может вытерпеть пытки. Я держался из последних сил. Кстати, тот суицид мне немного помог, если можно так сказать. Видимо, молодежь получила втык, за то что перестаралась. Ко мне стали относиться мягче. Хотя продолжали бить.
ПЕРЕГОВОРЫ
– Как шли переговоры? Вы общались с родственниками?
– Да, после нескольких недель заточения начались звонки в Москву. Тактика такая: меня избивают, запугивают смертью, потом подносят ко рту телефон. На том конце – родные. Я что-то пытаюсь сказать, прошу о помощи, прошу найти средства на освобождение. Потом бандиты отбирают трубку и говорят: «Ищите миллион долларов. Не найдете – убьем его». Все, разговор окончен. Меня снова в подвал. Через неделю опять звоним – узнать новости. «Деньги нашли? Нет? Чтобы через три дня нашли три миллиона долларов! Или прощайтесь с сыном». Слышу, мать навзрыд рыдает. Ну откуда у нас такие деньги?! Правда, родителям надо отдать должное – они держались, как могли. С ними специальные органы уже провели беседы, проинструктировали, как отвечать и что делать. Но мне от этого не легче – все разговоры заканчивались избиением и подвалом. Два дня сижу в неведении. Потом приходят и сообщают: «Все о'кей! Мы договорились. Через два дня будешь дома». Я, довольный, рисовал себе светлое будущее, как в Москву возвращаюсь… Вместо этого через пару дней бойцы приходят, избивают и сообщают, что ничего не получилось. Это убивало. И так – бесконечное число раз. Это было страшно.
– Что помогало выжить в такой ситуации?
– Сначала жил надеждой на друзей, родителей, правительство, в конце концов. Я знал, что меня не бросят просто так на растерзание этим волкам. А потом… просто стал жить одним днем. Прожил – и слава богу. Хотя понимал – долго так не протяну. Был момент, когда я практически решился покончить со своим заточением. Прошло уже более полугода, как я был в плену. Меня и еще одного пленного перевезли в другое место – куда-то в горы. Там условия были чуть лучше – хотя бы раз в месяц разрешали мыться. Но мы стали самыми настоящими рабами у чеченцев – нас поднимали каждый день в пять утра и заставляли работать. Мы вдвоем отстроили целую базу вручную. Вот стою я, колю дрова. В руках – топор. Охранник отвернулся, с кем-то треплется. Думаю про себя: вот дать бы ему сейчас по башке, зарубить хоть одного. И понимаю: после этого все и закончится для меня сразу. Зато отмучаюсь…
Но самый страшный момент за все время заточения случился чуть позже. Две недели ко мне никто не подходил – только еду закидывали иногда, и все. А тут неожиданно ворвались, очень сильно избили милицейскими дубинками. Просто так, не сказав ни слова. А потом вывели во двор и сказали: «Сейчас мы тебя будем убивать, за тебя отказались выплачивать деньги. Ты нам больше не нужен». Сняли с меня наручники. Я понял, что пришел конец. Они себя так спокойно раньше не вели. Поставили меня к стенке. Я – в полнейшем шоке. Зачем-то спрашиваю у них: «Как вы меня убьете?». «Умирать ты будешь долго, – слышу в ответ, – сначала руки отрежем, потом – ноги. Что останется – сбросим в пропасть». Понимаю, что начинаю сходить с ума. В голове переклинило, я в полной прострации. Не мог даже думать. Просто понимал – сейчас начнется кошмар. Но нашел силы спросить: «Может, вы меня просто пристрелите?». В ответ они только засмеялись: «Не-е-ет, не дождешься! Ты помучаешься перед смертью».
Невозможно описать словами чувства приближающейся смерти. Нет таких слов. Наверное, что-то отдаленное к этому состоянию испытывают люди, которым дали молотком по голове: вроде живой, но понимаешь – сейчас тебя не будет. Страшно.
– Попрощались со всеми?
– Я просто понимал – это конец. Никаких мыслей в голове не было – ни хороших, ни плохих. Хотя нет, была одна: «Сережа, вот твоя жизнь и закончилась». Минут пять это продолжалось, пока не подошел старший из отряда: «Мы даем тебе последний шанс. Сейчас поедем в Грозный на телефонный пункт. Позвонишь домой, попросишь, чтобы готовили пять миллионов долларов». Мне было изначально ясно – таких денег не найти. Но им этого не объяснишь. Телефоны к тому времени прослушивались ФСБ, что-то там пытались сделать по моему освобождению, но дело особо не продвигалось, наверное. Понимал, что, пока требуют такие суммы, я отсюда никогда не выйду. Но они умеют выжимать по максимуму! Есть определенная тактика переговоров – ею и пользуются. Я не первый и не последний, кого они похищают. По сути, похитители ничего не теряют – держат в неизвестном месте, кормят хлебом. Затраты – мизер. Зато могут срубить миллионы.
– Зачем бандитам были нужны такие суммы?
– Чеченцы готовили наступление на Дагестан. Деньги собирали на вооружение и прочие военные нужды. Потому и похищали в то время очень много людей, особенно иностранцев.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
– В истории вашего освобождения тоже ведь замешан иностранец – американец Герберт Грегг…
– Я уже и не помню, как его звали, но вся история крутилась как раз вокруг него. Он был какой-то шишкой, даже американское правительство занималось его поисками и готовило операцию по освобождению. Но ничего этого не было, если бы не мой друг – бывший партнер по «Асмаралу» Серега Гришин. Именно он первым забил тревогу. Он в то время играл за «Динамо» и смог добиться разговора с Сергеем Степашиным – министром внутренних дел России. Степашин взялся за мое дело. Благодаря этому про меня не забыли и смогли так провести операцию, что вместе с американцем и меня вызволили из плена.
– День освобождения хорошо помните?
– Конечно. Хотя все случилось не так быстро и очень непросто. Однажды к нашему дому подъехала машина. Было часа два ночи. Меня вывели во двор и сказали, что еду домой. Но это «домой» я слышал миллион раз, поэтому уже не верил словам. Нас повезли. С гор мы приехали к тому самому дому, куда я попал одиннадцать месяцев назад. Я его сразу вспомнил. В подвал, правда, не завели. На моих глазах один человек передал другому обычный пакет, набитый деньгами. Сколько там было? Точно не знаю, но где-то слышал про сумму 150 тысяч долларов. Видимо, столько стоила моя жизнь в тот момент. Меня посадили в другую машину и увезли на окраину Грозного. Заселяют в квартиру обычной пятиэтажки. Заходим. «Поздравляем с освобождением!» – говорит мне один чеченец и… приковывает к батарее наручниками. Я ничего не понимаю.
Оказалось, одна банда перекупила меня у другой. Теперь право торгов с российской стороной перешло к этим людям – они оказались посредниками. Час от часу не легче. Честно предупредили, что меня могут снова похитить, так что я должен сидеть тихо и никуда не высовываться, пока идут переговоры. Причем меня могли отбить те, кто только что продал. А вообще таких «голодных» отрядов было очень много по всей Чечне.
Через пару дней меня перевозят в какое-то селение в горах. Прячут. Но там я уже ощутил вкус свободы – я спокойно разгуливал по поселку, общался с соседями. Наконец-то дали бритву – я не брился одиннадцать месяцев. Меня нормально кормили. Но страх оставался – все могло сорваться. И что тогда?
К счастью, все закончилось хорошо. Однажды к нашему дому подъехала вереница из шести-семи джипов. Видимо, собрались все местные шишки с охраной. Меня сажают в середину колонны, и мы выдвигаемся. В пути делаем получасовую остановку – ко мне подсаживают того самого американца, вокруг которого развернулась вся история. На него больно смотреть – побитый, с отрезанным пальцем. Кошмар! Наша колонна двинулась в сторону Ингушетии. Привезли в какой-то очень богатый дом. Оказалось, нас там ждет один из руководителей республики Михаил Гуцериев. На каждом шагу – пулеметчики, все бронированное.
Заходим в дом – столы ломятся. Я столько еды никогда не видел. Может, мне так показалось, потому что последний год я питался только хлебом и водой. Нас посадили за стол. Я покушал, выпил. А американец-чудак совсем свихнулся, видимо, после пыток. Он попросил только бутылку кока-колы. Гуцериев рассказал, что я должен быть благодарен Сергею Степашину, который держал на контроле эту ситуацию и долбил сколько можно было. Но я-то знаю, кто разогнал всю эту махину...
– Как добрались домой?
– На правительственном самолете! Диваны, ковры – все это удалось увидеть. В самолете, если честно, я прилично «накатил» с ребятами из СОБРа. Приятно было пообщаться со своими людьми. Полет из Назрани занял два часа, но мои родные ничего не знали – им я позвонил уже из Москвы, когда приземлились.
Меня сначала отвезли на Сухаревку – в РУБОП. Там я заполнил какие-то документы. И уже оттуда меня забрали родственники и Серега Гришин. Все были счастливы. Какие здесь нужны слова?! Приехали домой – отметили, конечно. Я посмотрел на себя в зеркало – не узнал: похудел прилично, круги под глазами.
А В ЭТО ВРЕМЯ В МОСКВЕ
Сергей ГРИШИН:
– Лето 1999-го. Как обычно, ехал с тренировки из Новогорска. Звонок на мобильный – генерал сообщает, что сегодня (30 августа) прилетает освобожденный пленник Сергей Медведев. У меня нет слов – как могу, благодарю его. Мчусь домой – радостная жена сообщает, что только что увидела Мёда по телевизору. Показывали сюжет об освобождении американца, а Серега там мелькал на заднем плане. Я звоню его родителям – они тоже в курсе, радостные. Заезжаю за ними на машине, и мы гоним на Сухаревку. Выходит. Я не поверил! Ожидал увидеть убитого горем, угрюмого, измученного и худющего Мёда. А он веселый, улыбается! Я сразу все понял – парень в полном порядке. Мы тут же поехали к нему домой – отмечать. Посидели спокойно, без излишеств. Они, конечно, выпили водочки, а я – сока: у меня тренировки каждый день. Так все обыденно и произошло.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
– Адаптироваться заново не пришлось в городе?
– Практически нет. Какое-то время, правда, на свист оборачивался. Дергался. Это скоро прошло. Еще я любил первое время гулять пешком. Никакого метро, автобуса! Только пешком! Шел и дышал полной грудью. Свобода! Мог пройти сколько угодно и куда угодно. Для меня не существовало расстояний.
Конечно, остались какие-то побочные эффекты от пережитого. Спал поначалу плохо. Часто снились кошмары – многое из того, что я пережил в Чечне. Снилось, как меня расстреливали боевики. Я даже кричал и просыпался в холодном поту. К счастью, это тоже прошло. Единственный отпечаток, который остался с того времени, – не могу смотреть, если оставляют еду на тарелке. Понимаете, я ценил каждую крошку хлеба, дорожил каждой каплей воды. Поэтому тяжело смотреть, как в ресторанах или дома у кого-то относят в ведро остатки еды. Конечно, я не собираюсь кричать об этом или заставлять доедать, но осадок остается.
– Отмечаете ваш второй день рождения – 30 августа.
– Честно – нет. Я стараюсь лишний раз не вспоминать те дни. Зачем? Сейчас у меня все хорошо – есть любимая супруга Мария. Есть свой автомобильный бизнес. Есть множество друзей, с которыми начинал футбольный путь. Наша компания – это до двадцати человек. Перед каждым Новым годом собираемся играть в футбол, а потом все вместе идем в баню. Почти как в «Иронии судьбы…». Только улетать я больше никуда не хочу. А самое главное, что я понял за 335 дней плена, – надо дорожить дружбой, семьей и близкими. Кто знает, что с каждым может случиться…
Сергей ГРИШИН:
– Серега сейчас в порядке. Пузо себе отъел вон какое! Не знаю, может, внутри него что-то изменилось, но для нас, друзей, он все такой же весельчак, каким был с шести лет. Общаемся с ним регулярно, поигрываем в футбол. О прошлом не говорим.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Сергей МЕДВЕДЕВ
Родился 27 апреля 1973 года в Москве. Воспитанник футбольной школы «Торпедо». Выступал за клубы: «Пресня» (Москва, вторая лига), «Карелия» (Пет-розаводск, вторая лига) – 1992, «Асмарал» (Москва, высшая и первая лига) – 1993–1994, «Асмарал» (Кисловодск, первая лига, второй круг) – 1993, «Олимп» (Кисловодск, вторая лига) – 1996, «Луч» (Владивосток, первая лига) – 1997. В 1997-м закончил карьеру из-за травмы.
