Народный артист России Михаил Турецкий: Если наши выйдут в финал, споем в Киеве!

Собрать в кучку яркие индивидуальности – даже не полдела. Надо суметь сплотить их, подчинив собственной воле и заставив поглубже запрятать личные амбиции, чтобы пахать ради общей цели. Именно к этому стремился Михаил Турецкий, более двадцати лет назад создавая свой хор. И добился желаемого. Десять солистов – одна команда. Отлично спетая. И сыгранная. Где Михаил Борисович за главного тренера и дирижера. Его пример – другим наука…

ЕВРЕЙСКОЕ СЧАСТЬЕ

– В чем оно, еврейское счастье, Михаил Борисович?
– В отсутствии несчастий. Короткий временной отрезок между «Азохен вэй!» и «Боже ж мой!». Утром проснулся, ничего не болит – уже радость. Если на вопрос о делах можешь честно ответить, мол, порядок, все по-старому, – ты счастливчик. Не стало хуже, значит, крупно повезло. Достижение! Люди с легкостью находят повод, чтобы огорчаться, начинают переживать и нервничать. Любая бытовая сложность в мгновение ока разрастается до масштабов вселенской трагедии. Позитивно воспринимать окружающий мир гораздо сложнее. Хотя сказанное относится не только к представителям моего народа…

– Почему-то думал, вспомните Романа Абрамовича и его «Челси». Восемь лет ожидания, два потраченных миллиарда (не рублей, замечу) – и мимо кассы. А когда, казалось, ничего не светит, вдруг пришла она, желанная победа в Лиге чемпионов…
– Не люблю считать чужое – два миллиарда или полтора. Во-первых, неприлично, во-вторых, своего вполне хватает. Я человек обеспеченный и ответственно могу сказать: не в деньгах счастье. И даже не в их количестве.

– Это говорит обладатель не самого скромного особняка на Сколковском шоссе?
– Я ведь не с рождения там обитал! Сначала была 14‑метровая комнатка в коммуналке у «Белорусской», где жили еще три семьи. И потом мое благосостояние росло без стремительного рывка к звездам. Чтобы 30 лет назад купить первую машину, я подрабатывал в четырех местах, продал единственный магнитофон, кожаную куртку и занял две с половиной тысячи рублей. В 17 лет записался в секцию каратэ, чтобы быть сильным евреем и давать достойный отпор тем, кто обзовет жидовской мордой. Знаменитым я стал не за день и не за два. Это сейчас у меня садовник, домработница-филиппинка, няня для младшей дочери и трехэтажный дом. Но я шел к этому всю жизнь.
Когда начинал строительство особняка, заглянул сосед. Оценил масштаб работ и сказал: «Компактный домик». Сначала я решил, что человек подкалывает. А потом увидел, какие хоромы он возводит, и понял: это была не шутка. Все познается в сравнении… Мне довелось общаться с очень богатыми людьми, которые обладали всем, что только способно нарисовать воображение, но что-то не припомню блеска в их глазах. Можно потратить астрономическую сумму, а радости не испытать... Такое бывает.
И Кубок чемпионов не купишь, его надо завоевать. Абрамовичу долго не везло, удачу тоже нужно заслужить, расположив к себе. Но в итоге фортуна сменила гнев на милость.

– Вы знакомы с Романом Аркадьевичем?
– Кто же его не знает? Гениальный бизнесмен, способный политик, да и вообще умница. Человек, запрограммированный на достижение задачи. Он получает драйв от футбола, и это замечательно. Я не вхожу в число близких приятелей хозяина «Челси», хотя выступать по приглашению Абрамовича случалось. Правда, давно и в Москве. В Лондон на торжества по случаю триумфа любимой команды Романа Аркадьевича нас не позвали. К сожалению…

– Но финал с «Баварией» вы смотрели?

– Пропустил. Был концерт, по времени совпавший с трансляцией. Начинаем в семь вечера, заканчиваем к десяти, пока приведешь себя в порядок, доберешься до гостиницы – уже полночь. Порой не остается сил даже на то, чтобы телевизор включить. Падаешь на кровать и проваливаешься в сон. Конечно, всегда есть вариант с записью, но это скучно. Интрига пропадает, ощущение сопричастности. Когда смотришь прямой эфир, понимаешь: парни именно в эту минуту рубятся на поле «Альянц-Арены» в Мюнхене. Кажется, можно рукой дотянуться, ощутить нерв игры. А при повторе приходится себя искусственно заводить. Вкус не тот. Вчерашний продукт, пицца из микроволновки… Проще в Интернете посмотреть счет. Я человек заводной, азартный, мне нельзя знать результат, иначе интерес улетучивается. Не люблю возвращаться к пройденному, когда заранее известно: сейчас этот отдаст пас тому, и он забьет мяч в падении. Хотя в действительности футболист уже сидит с друзьями в баре и пьет пиво…

МОЛОТОЧКОМ ПО ТЕМЕЧКУ

– Хотя бы чемпионат мира по хоккею мимо вас не прошел?
– Стыдно признаваться... Мы ведь очень много гастролируем. Артиста, как, впрочем, и журналиста, ноги кормят. Шел концертный тур, переезжали из города в город. 20 мая, в день финала со словаками, выступали в Орле. Сразу после концерта я поехал в Москву и угодил… в дикую пробку на Тверской. Такое вот еврейское счастье: не каждому удается в четвертом часу ночи отыскать место, где не протолкнуться.
В центре города царило форменное безумие. Народ с размахом праздновал победу. Люди гуляли по проезжей части, машины с развевающимися российскими триколорами останавливались в неположенных местах, сигналили, водители кричали что-то приветственное прохожим... Полиция никого не трогала. Я тоже приобщился, от души погудел клаксоном и с чистой совестью поехал домой. Внес лепту.

– Теперь бы еще пример хоккеистов заразил подопечных Дика Адвоката...
– В финальную часть Евро пробились – уже прогресс, а то ведь случались чемпионаты, когда и болеть было не за кого. Не за англичан же с немцами, правда? Считаю, спортивный потенциал российских игроков не ниже, но не хватает умения реализовать себя.

– Полагаете, в этом главная проблема?
– На первое место поставил бы командный дух. Ведь футбол – игра коллективная. Как говорится, один за всех… Яркие индивидуальности обязаны объединиться, тогда придет успех. Научиться радоваться тому, что другой сыграл лучше, сложно, но нужно. Если каждый станет думать лишь о себе, любимом, ничего не получится. Не жди хорошего, когда начинается зависть: мол, у кого-то контракт выше и в рекламу зовут чаще. Следующим шагом станет легкое возбуждение после корявого удара партнера, промаха из выгодной позиции… Так командная психология не закладывается, а именно ее я пытаюсь привить своим артистам. Когда на концерте в унисон играют два рояля, у обоих пианистов задача одна: слышать не себя, а коллегу. От первой до последней ноты. Иначе произведение не зазвучит…

– Знаете рецепт, как научиться не выпячивать свое «я»?
– Выдумывать велосипед ни к чему, все изобрели до нас. Многое закладывается в семье. Традиции, вечные ценности – волшебные слова! Английский газон ведь потому ровный и красивый, что садовники триста лет регулярно стригут его. А нас бросает из жара в холод, из одного агрегатного состояния в другое. Вот людей и корежит. Как возлюбить ближнего, если видишь в нем прямого конкурента? Проще поставить подножку и расчистить местечко под солнцем…

– А вас жизнь била, Михаил Борисович?
– Так, чтобы кувалдой, нет. Легонько постукивала молоточком по темечку. Считаю, что по-настоящему страшны война и тюрьма, а остальное – пустяки. Я не сидел, не воевал, мне не на что особо жаловаться. Вот старшее поколение… Многое я взял от отца. Он ушел на фронт добровольцем, отслужил четыре года, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, награжден орденом боевого Красного Знамени… Папа прожил 97 лет и до самой смерти спрашивал: «Миша, честно скажи, а певцы твои довольны, как ты им платишь? Три рубля заработал – отдай два людям…»
В детстве у моего старшего брата возникли проблемы с легкими. Зарплаты хватало на неделю лечения – врач Демидов дорого брал за консультации. Папа работал на ткацкой фабрике в Мытищах и был вынужден крутиться, выпуская «левый» товар. Понятно, он не мог делать это без помощи ткачих. Папа обматывался тканью и шел через проходную. И ни одна из тридцати восьми русских женщин не сдала еврея-мастера, не настучала на Петровку. У кого-то мужья погибли на фронте, у других вернулись инвалидами, там не было счастливых баб, но отец обладал такой силой обаяния и талантом дипломата, что ему помогали. Он к каждой нашел секретный ключик.
Наверное, я унаследовал это качество, и умение управлять сложным коллективом имеет генетическую подоплеку. Папа здорово ладил с людьми. Лучше, чем я. Повторяю: ни единого доноса за пять лет!

– Это круче, чем два десятилетия искать компромиссы с десятью солистами?
– На сто процентов. Клянусь! Папа был гением общения. Мне еще учиться и учиться.

БУНТ НА КОРАБЛЕ

– Но и вы со своим хором явно спелись, Михаил Борисович.
– Успели! За такой-то срок… Из десяти человек шестеро со мной почти с самого начала. Текучки нет.

– Тем не менее попытки бунта на корабле случались?
– Первая и последняя произошла в 1993 году. Мы тогда долго сидели в Америке, концертировали мало, вот и началась буза. В хоре было 16 певцов, и половина из них подписала письмо, что не поедет в новый тур и не выйдет на сцену, пока не выполню поставленные условия. Деньги на бочку! Думали: еще чуток поддавим, и Турецкий прогнется. Куда ему деваться с подводной лодки?
Мы ехали на автобусе из Нью-Йорка в Майами, и в моем распоряжении было 28 часов, чтобы навести порядок в коллективе. Я разыграл шахматную партию, нашел решение, последовав мудрому совету: «Разделяй и властвуй». С кем-то договорился, других подкупил, третьих уволил. Словом, разбил оппозицию на корню… Тогда амбиции были скромные, пятисот баксов хватило, чтобы двое подписантов согласились на мои условия и перестали чирикать. Одного из солистов накрыло внезапно нагрянувшей любовью, невеста ждала его в Москве, и я отпустил Юру, взяв слово, что он вернется через две недели. После этого разделался с кандидатами на увольнение. Сказал без экивоков: «Друзья, вы свободны, можете валить на все четыре стороны». Услышав это, они страшно удивились, а через сутки упали мне в ноги, прося взять обратно.

– Простили?
– Помиловал. Я незлопамятный. Спустя месяц забыл ту историю и никогда не напоминал, глаза людям не колол…
У нас хор солистов. Такой вот парадокс. Десять индивидуальностей, а игра идет командная, групповая. И на футбольном поле у каждого своя роль. У классного тренера игроки не бегают друг за другом, словно слипшиеся пельмени, действуют строго по позиции, четко выполняя указания. Если люди хорошо понимают друг друга и видят конечную цель, никто не выпадет из строя, не испортит песню. Да, случаются болезни, травмы, но это не должно отражаться на результате.
За 22 года мы не отменили ни одного концерта. Лишь смерть исполнителя может освободить от выхода на сцену. Помните, как в фильме «Robocop»: «Dead or alive, you are coming with me». Живой или мертвый, ты пойдешь со мной…
Надо подавать пример. Как вожаку стаи. По-другому нельзя. Я выступал в день, когда умер отец. Мне позвонили в девять утра, мы перелетали из Гамбурга во Франкфурт. Я доехал до отеля, заперся в номере, никого не пускал, проревел полтора часа, а потом собрал себя в кулак и отправился на репетицию. Начинаю петь – и не могу, душат слезы. Хотел использовать фонограмму, но под нее надо уметь рот раскрывать, а я не обучен, привык работать живьем. Подумывал даже о том, чтобы в тот вечер не появляться перед публикой. А потом увидел зрителей в зале: две с половиной тысячи человек пришли получить удовольствие, и я был не вправе лишать их радости из-за своего горя…

– Спели?
– И победил. После этого уже никто не мог отказаться от выступления, сославшись на семейные проблемы или плохое самочувствие. Да, бывает форс-мажор – голос заглох. Но и такая ситуация разрешима. Врач делает укол гидрокортизона в подсвязочное пространство, отек горла на время снимается, можно петь. Считаю, это профессиональный подход.
У нас никто никогда не опаздывал на самолет, не срывал график гастролей. Притом что я всегда приезжаю впритык к вылету. И не из-за любви к экстриму – время берегу. За год в среднем набирается сто с лишним полетов. Если проводить лишний час в аэропорту, набежит четверо потерянных на бессмысленное ожидание суток. Лучше потрачу эти дни на что-нибудь полезное…

– За нарушение дисциплины наказываете?
– Раньше – да. За опоздание на репетицию мог оштрафовать на двести долларов, на триста. Сейчас отказался от этого. Бессмысленно. В хоре взрослые,
серьезные люди. Они живут и работают на пределе. Если кто-то не приехал вовремя, то не из-за разгильдяйства, а по вине обстоятельств: закладывал час на московские пробки, а проторчал два. С каждым может случиться. В таких ситуациях предпочитаю прощать, поскольку знаю: в ответственный момент меня не подведут. Все же понимают, что работают на себя, а не на дядю Мишу…

ЗАРАЗНЫЙ БОЛЬНОЙ

– Но вы не объяснили, как удержать в узде артистов, готовых в любой момент зазвездить?
– Давно дружу с нашими прославленными хоккеистами Третьяком и Фетисовым. Оба не раз говорили: «Турецкий, если бы ты не стал музыкантом, мог бы быть потрясающим тренером. Тебе удается управлять талантливыми людьми, не давая им разбежаться и перессориться». Я опускаю глаза вниз и соглашаюсь…
Наверное, это дар. У меня нет точного расчета в голове: сейчас подойду к человеку и скажу ему такие вот слова… Никакого четкого плана, импровизирую с чистого листа. Иногда несу пургу, говорю глупости. Потом вспоминаю и думаю: что-то не в ту степь свернул, вел себя не как шахматист…

– Принцип «я – начальник, ты – дурак» про вас?
– Нет… Точно нет! Люблю созывать консилиум, собираю худсовет и советуюсь с ребятами, обсуждаю свежие идеи. Другой вопрос, что решение принимать мне. И нести за него ответственность… Спектр мнений всегда очень широкий, приходится выбирать. Важно не ошибиться.

– В спорте как? Побеждает команда, проигрывает тренер. Вот и после финишировавшего чемпионата России по футболу опять головы полетели: Карпин с Коусейру ушли, Слуцкий с Силкиным подвисли… И это лишь в первой восьмерке.
– У нас торопятся с отставками, не давая людям поработать. Сначала выписывают неограниченный кредит доверия, а потом включают задний ход, бросаясь на поиски нового спасителя. Так и мечутся без конца. Одному тренеру нужен сезон, чтобы нащупать и поставить игру команды, другому и этого мало… Поручили человеку участок работы, он взял на себя ответственность, ну так и не лезьте, не мешайте, даже если не сразу покатило. В иврите есть понятие «совлануд». Терпение. Надо уметь ждать. Это основа.
Что касается моего случая, прозвучит нескромно, но меня нельзя уволить. Некому! Фокус не пройдет. Этот перфоманс я придумал. Создал команду, меня на нее не ставили. Сейчас я одновременно играющий тренер, капитан, фронтмен и даже президент клуба.

– «Сам себе режиссер». Была такая программа на ТВ…
– Простой пример. Недавно хор попросили выступить в Москве. Все случилось неожиданно, меня не оказалось в городе, и ребята поехали вдевятером. Гонорар за концерт им заплатили вдвое ниже обычного. Не преувеличиваю свою роль, но это факт. И дело не в деньгах. Без меня коллектив теряет имя собственное, визитную карточку. Согласитесь: хор Турецкого без Турецкого – как-то странно. Это, извините, даже не «Барселона» без Месси или «Реал» без Роналду. Да, без этих гениальных исполнителей игра станет другой, но им все же можно найти замену. Дыры на поле не будет, «Барса» и «Реал» не выйдут на матч вдесятером. А Турецкого в хоре не заменить, понимаете?

– Тогда, может, такая параллель: Фергюсон и «Манчестер Юнайтед»?
– Стаж работы с сэром Алексом у нас почти совпадает, но не хочу мериться заслугами с великими. Речь об ином. Поскольку постоянно нахожусь на сцене, могу на ходу варьировать тактику ведения концерта, смещать акценты. Мы работаем для публики, хотя постоянно помним, как важно получать удовольствие от того, что делаешь. Ты должен болеть, чтобы заражать других.
Да, человек – не струна, нельзя постоянно звенеть, иногда нужно и ослабить натяжение. Но надо знать меру, иначе потом трудно мобилизоваться. Мне нравится слоган, придуманный нашим прокатчиком: «Если можете сходить на один концерт в год, это должен быть хор Турецкого». Мы стремимся стать лучшими в жанре. Не только в России, но и в мире. Ниже ставить планку не имеет смысла. Не факт, что получится, однако мечтать ведь невредно.

– Когда что-то не выходит, кричите?
– Я творческий человек, эмоциональный, могу и пошуметь. Но не ору, нет. Скорее, шиплю змеиным шепотом. В любом случае это не выглядит как кухонный скандал. Мы вот с вами сейчас беседуем, а ребята репетируют. После интервью пойду в зал, и если увижу, что настрой не тот, надаю тумаков.
Надо поддерживать тонус. Велик соблазн включить автопилот, выехать на старом багаже, но так недалеко и до наклонной горки. Покатишься – не остановишься. А чтобы карабкаться вверх, нужно прилагать усилия. По миллиметру выцарапывать. Вот и подгоняю периодически. Но когда перебираю или допускаю ошибку, прошу прощения. И перед садовником могу извиниться, и перед уборщицей. Корона с головы не упадет. В этом смысле мне нравится Англия, где и угольщик, и лорд говорят друг другу в знак уважения sir…

МЕЧТА ОБ «УЭМБЛИ»

– Наверное, за 20 лет хористы наелись взаимного общения до зубовного скрежета?
– Отвечу. Это как в семье: есть критические рубежи – три года, семь лет, одиннадцать… Если прошли эти отметки, дальше легче, союз становится крепче. Да, возможны мимолетные увлечения, даже романы на стороне. Седина в бороду, а бес в ребро, но важно помнить, где твой дом. Наш хор давно переболел всеми осложнениями, присущими тому или иному возрасту. Мы прекрасно понимаем, для чего собрались вместе и что хотим сделать. Знаете, как в песне: «Когда проходит молодость, еще сильнее любится».
Иногда удивляюсь, почему наши артисты не осточертели друг другу, но это так. Мы вместе проводим больше времени, чем в семьях. Казалось бы, после концерта можно разойтись по отдельным номерам, а ребята играют в бильярд, смотрят спортивные трансляции в баре отеля… И мне это нравится!

– И от собирателей автографов, караулящих у служебного подъезда, не отмахиваетесь?
– Никогда. Что называется, по жизненным показаниям. Это часть нашей работы, продолжение концерта.

– Почему я спросил? Если футболист не в настроении, он запросто может молча прошагать мимо прессы в микст-зоне, где обязан отвечать на вопросы, сделать вид, будто не замечает ожидающих его болельщиков…
– Что тут обсуждать? К людям слишком быстро пришел успех, они оказались не готовы. Не выстрадали, не прочувствовали… Им кажется, что толпы поклонников будут вечно бегать по пятам, но в жизни все может перевернуться, и завтра никто не вспомнит, как тебя зовут.
Адекватность – важное качество. Нельзя забывать, откуда мы пришли, из чего выросли. Поэтому вчера после концерта в Новомосковске Тульской области, где я оказался впервые, минут пятнадцать терпеливо раздавал автографы всем желающим – на буклетах, билетах, открытках, обрывках… Я же видел, как сначала люди напряглись, ожидая, что артист закапризничает, уйдет. Я сразу сказал: «Друзья, спокойно! Подпишу каждому, не торопитесь, не толкайтесь». И рука не отвалилась. А потом еще фотографировался с теми, кто просил. Как иначе?
Расскажу об одном эпизоде. Однажды мы выступали в Тольятти. Концерт уже начался, когда поступил анонимный звонок с угрозой взрыва. Якобы здание заминировано. Пришлось прервать выступление и попросить публику покинуть зал, чтобы специально обученные собачки обнюхали помещение. И вот представьте картину: 28 сентября, на улице шесть градусов тепла, идет дождь. Тольятти – не Париж и не Рим, кафешек, где можно заполнить паузу, нет в помине. Час двадцать 1200 зрителей стояли под зонтами и ждали. Ушли лишь 30 человек! И как после такого я могу относиться к своей публике? В тот вечер мы зажигали на сцене! Не концерт, а групповой оргазм! Наверное, это было одним из лучших наших выступлений…

– В вашем исполнении нередко звучит по сути гимн группы Queen «We Are Тhe Champions». Для настоящих чемпионов вам приходилось его петь?
– Знаете, сколько раз это делали? Пятьсот, не меньше. Пели и для наших прославленных атлетов. Правда, футболистов среди них не припоминаю. Редко они побеждают на международной арене…

– Может, на Евро отличатся? Глядишь, у вас появится повод грянуть в честь Аршавина и компании.
– Отличная идея! Когда финал в Киеве? 1 июля? Надо предложить Григорию Суркису. Переверстаем календарь гастролей, специально прилетим. Часто бываем на Украине, выступаем. Нас там любят.

– С Григорием Михайловичем давно знакомы?
– Он мой близкий друг. Как и Игорь, президент киевского «Динамо». Хотите, позвоню старшему из братьев? Набираю номер… «Гришенька, ты? А-а, Олег, помощник... Здрасьте! Григорий Михайлович занят?.. Понятно». Пересказываю: у Блохина умерла мать, все руководство украинского футбола на похоронах. Но Суркису доложат о моем звонке, мы обязательно обсудим тему выступления в день финала. Знаете, мы пели на очень престижных площадках – в Кремле и Зале Чайковского, в нью-йоркском Карнеги-холле и парижской «Олимпии», в кинотеатре «Кодак» в Лос-Анджелесе, где вручают «Оскаров», и на площади Сан-Марко в Венеции… Но, признаюсь, мечтаю выступить на «Уэмбли». Там, где Фредди Меркьюри впервые исполнил «The Show Must Go On». Туда хочу! Вот это было бы да…

– Боюсь, звонком братьям Суркисам вопрос не решить.
– Что делать? Значит, придется искать выходы на английскую королеву…

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Михаил Борисович ТУРЕЦКИЙ
Родился 12 апреля 1962 года.
Российский певец и дирижер.
Основатель и художественный руководитель арт-группы «Хор Турецкого».
Заслуженный артист России (2002). Народный артист России (2010).