Максим Бузникин: Без вины виноватый

Как ни парадоксально это звучит, но большое и обстоятельное интервью с одним из самых ярких, на мой взгляд, молодых футболистов нашего времени Максимом Бузникиным удалось взять только потому, что его не включили в состав нашей сборной на чемпионат мира. Туда не поехали и такие известные игроки, как Овчинников и Гусев. Однако за включение их в сборную наши спортивные журналисты вели борьбу с главным тренером Олегом Романцевым не на жизнь, а на смерть, в то время как о Бузникине не было сказано ни слова.

— Максим, вы дебютировали на чемпионате России в 1996 году, когда главным тренером «Спартака» назначили Георгия Александровича Ярцева. В 1997—1998 годах тренером клуба вновь стал Романцев, вы регулярно появлялись в составе команды и были, по-моему, одним из лучших. Но в 1999 году между вами и тренером возникли какие-то разногласия — с тех пор вы выходили на поле все реже и реже…

— Никаких сверхъестественных конфликтов между нами не было и нет. Но всем известно, что Олег Иванович человек своеобразный. И трудно сказать, какими он руководствовался соображениями в отношении меня. Вероятно, не по вкусу пришелся ему мой стиль игры. В одном из своих интервью он сказал приблизительно следующее (за точность цитаты не ручаюсь, но смысл передаю правильно). Игроки спартаковской школы должны прежде всего пасовать мяч по земле, а Бузникин с Бахаревым его по воздуху перекидывают. В результате мой друг и земляк Алексей Бахарев оказался в донецком «Шахтере», а я сначала в раменском «Сатурне», а потом в московском «Локомотиве». Об этом, собственно, не жалею. «Спартак» с каждым годом все больше и больше деградирует.

— Ну это бы все ничего, но ведь пострадала в итоге сборная. Вас мы не увидели даже в расширенном списке кандидатов в сборную. Вам не обидно?

— Обидно, конечно. Но ведь у каждого тренера свой взгляд на вещи. Хотя если взглянуть на состав сборной, то создается такое впечатление, что ее сформировали второпях и как-то бессистемно. К примеру, мы привезли на чемпионат всего четырех нападающих. Во-первых, это мало. А во-вторых, двое из них — Пименов и Кержаков — практически не имели опыта выступлений за сборную и, в отличие от одаренного Дмитрия Сычева, пребывали в тот момент не в лучшей форме.

Но в конце концов именно главный тренер отвечает за результат выступления сборной, и, вероятно, Олег Иванович посчитал, что я не смогу ее усилить из-за того, что еще не полностью восстановился после травмы.

— К сожалению, наши СМИ не так часто писали о том, откуда вы родом, кто ваши родители… Хотелось бы восполнить этот пробел.

— Родом я из Краснодара. Мой отец Евгений Бузникин был в 70-е профессиональным футболистом, и, возможно, поэтому моя судьба была определена. Я с детства гонял мяч. Сначала у себя во дворе, потом в местной ДЮСШ. Никем, кроме как футболистом, себя в будущем не представлял. Тем более что и способности к этому у меня были, да и по сей день, смею надеяться, остались. Естественно, что мой отец стал для меня первым тренером, то есть дорога в большой футбол была у меня достаточно прямой. Кстати, отец — тренер-селекционер ФК «Лада» (Тольятти).

По окончании ДЮСШ я поиграл немного в краснодарской «Кубани» под руководством Виктора Корецкого, а затем меня пригласил в тольяттинскую «Ладу» президент клуба Александр Гармашов. Тренировал команду Виктор Тищенко. Под его началом я и делал первые шаги в большом футболе. А в 1996 году Гармашов повез меня и Бахарева на просмотр в московский «Спартак», где нас приметил Георгий Ярцев.

— 25 лет для форварда не так уж и мало. С дебютом в большом футболе вам повезло. Но дальнейшая ваша карьера складывается, скажем, не слишком удачно. Не считаете, что вас преследует какой-то злой рок?

— Если и преследует, что ж я могу поделать?! А если серьезно, то я считаю, что судьба каждого человека предопределена свыше. Но, как говорится, бог-то бог, но и сам не будь плох. И если отдаться любимому делу целиком и полностью, то в большей или меньшей степени добьешься желаемого результата.

— Максим, последний вопрос: что в душе наболело?

— Не могу не сказать о нашей доблестной милиции. Впечатление, что эти люди не понимают, что от них требуется на стадионах. За рубежом каждый матч — праздник. У нас же праздник часто бывает со слезами на глазах. Когда я с травмой решил пойти на матч одноклубников как простой болельщик, то я и представить себе не мог, каким унижениям подвергаются пришедшие на стадион. Мало того, что меня ни за что обматерили, так еще и автографы запретили раздавать. Жены нескольких моих одноклубников (особенно жена Вадима Евсеева) часто страдали при выходе со стадиона, когда их пинками толкали вниз по ступенькам. А потому неудивительно, что у нас часто пустуют трибуны: спокойнее смотреть матч по ТВ.