«Шутили: может, ты бессмертный?» Чемпион России, переживший остановку сердца

– В «Локомотив» вы пришли вместе с Леонидом Кучуком. Сезон-2013/14 команда завершила на третьем месте в РФПЛ, все было хорошо. Следующий начался с конфликта с футболистами. Что произошло?
– Конфликта особо и не было. Обо всех тайнах я тоже рассказать не могу. Все, что было внутри клуба, там и должно оставаться. Может, что-то произошло у Кучука с Ольгой Смородской. 

– Мбарк Буссуфа и Лассана Диарра отказались с ним работать и покинули клуб.
– Они, например, любили приехать позже остальных после выходных. Нам давали три дня отдыха, они приезжали через пять. По отношению к остальным это было некрасиво: мы уже работаем, а их нет.

Я еще так понял, что когда Кучук им запрещал что-то делать, они сразу звонили Смородской, шли против его воли. Писали про конфликт Самедова и Кучука – это ерунда полная. Уходя, Станиславович со всеми нормально попрощался.

– Про Буссуфу и Диарра можно сказать, что «поймали звезду»?
– Они очень сильные игроки. Но все футболисты должны быть наравне. Мы тоже могли начать конфликтовать из-за их поведения, но никто этого не делал, потому что все – профессионалы. Многие говорили, что Буссуфе и Диарра не нравилось что-то в тренировочном процессе, но остальные работали молча.­­­

– Гильерме в интервью рассказывал, что Кучук обвинял в отсутствии результата футболистов, но не себя. Так и было?
– Нет. Я никогда еще не работал с тренером, который обвинял бы только игроков. Всегда вину брали на себя. Хотя, считаю, иногда нужно, чтобы это делали футболисты, они же играют на поле. Кучук – фанат футбола, он не спит ночами, всегда что–то смотрит, разбирает.

– Когда Кучука не пустили на базу «Локомотива», как вы отреагировали?
– Я узнал обо всем из новостей, тренировку тогда отменили. Вообще так делать неправильно. Можно было по-человечески расстаться. Когда такие вещи происходят, непонятно, что там на самом деле.

«Сейчас все идет к распаду «Кубани»  

– Когда «Кубань» прошлой зимой вас арендовала, как обстояли дела клуба в финансовом плане?
– Два-три месяца все было нормально, а потом ситуация изменилась. Обещали, что заплатят завтра, скоро – кормили завтраками в общем. Про нас говорили, что мы не играем, бедные такие, не платят нам. А мы играли хорошо, просто не шло. В Кубке – все прекрасно, в чемпионате – что-то не то, ничья за ничьей. Состав был сумасшедший, но отсутствовал результат, неудачное возвращение у Кучука получилось.

– Сколько месяцев не платили?
– На три-четыре задерживали, хотя старались не задерживать больше, чем на два. Есть же закон: если футболисту не платят больше трех месяцев – он может расторгнуть контракт. Но мы не плакали из-за этого. Больше обидно, что в этой неопределенной ситуации в «Кубани» не было руководителя.

Как-то пришел к нам Иван Перонко (бывший вице-губернатор Краснодарского края – Прим.ред.) Указывает на эмблему клуба и говорит: «Видите год основания? 1928-й. Думаете, команда распадется? Да вы что! Такого не будет». А сейчас все к этому идет.

Болельщики поливали грязью и меня, и Беленова: что мы, как крысы, бегущие с тонущего корабля. Я выходил на поле, хотел принести результат команде. Травмы получал, надрывая заднюю поверхность бедра, только хуже себе делал. Мы просили: кто-то, может, приедет и объяснит, какие цели у клуба, какие задачи? Никого не было. Мы играли, старались сохранить «Кубань» в чемпионате России.

Понятно, с финансами тяжело, но у всех же семьи. Мы молчали – потом я уже не смог. Получил травму – тишина. После сказал клубу: выплатите зарплату, либо обращусь в Палату по разрешению споров. Я сразу подавать жалобу не стал, но со мной так никто и не пообщался.

Когда перед уходом на зимнюю паузу играли с «Краснодаром», просили, чтобы кто-то перед матчем или после зашел – опять тишина. «Кубань» в моем сердце останется надолго, я хотел там играть и люблю этот клуб. Мне нравится Краснодар – буду, может, жить в этом городе. Вроде, Краснодарский край богатый, но обидно, что так происходит. Мы могли и бойкотировать игры, но нам самим это не надо. Мы же любим футбол, а не только деньги. Но как можно получать кайф от игры, если ты не знаешь, что тебя ждет в команде?

– С вами рассчитались?
– Да, все выплатили. Теперь это уже история. Но я всегда рад приехать в Краснодар. Иногда удивительно, что столько времени прошло, а все равно узнают. Болельщики искренне и всем сердцем переживали за команду. Им огромное спасибо.

«Звездности, как некоторые говорят, у Слуцкого нет»

– В январе вы уже были готовы ехать в «Штуттгарт» свободным агентом, но планы изменил звонок Леонида Слуцкого, который пригласил вас в ЦСКА. Что он сказал, как убедил?
– Звонок от Слуцкого случился в самый последний момент. Был интерес от «Рубина», «Динамо», но тогда я еще планировал попробовать себя в Европе. Я уже сидел на чемоданах, в Германии должен был пройти медобследование.

Вообще не хотелось уезжать из России, менять обстановку – я женатый человек. Как будто кто-то услышал об этом, и позвонил Леонид Викторович: сказал, что хочет видеть меня в ЦСКА. Надеюсь, еще будет шанс себя проявить. Тем более, сейчас в команде много травмированных игроков, а в контракте прописано, что меня могут вернуть.

– Тот факт, что тогда Слуцкий был тренером сборной, тоже был важен?
– Естественно. Если бы удачно сыграл за ЦСКА – может, получилось бы и за сборную выступить. Когда приехал в клуб, Слуцкий сказал, что хочет попробовать меня на позиции левого защитника, это был эксперимент. Но из-за травмы, с которой я играл еще за «Кубань», было тяжело быстро восстановиться, влиться в игру.

– Совмещение со сборной сказалось на самом Слуцком, на его работе в ЦСКА?
– Он всегда шутил, нервозности я не замечал, в клубе этого не было видно. Понятно, что в день матчей он переживал, это заметно по тому, как он качается в кресле (смеется). А в остальные дни тренер был в хорошем настроении.

– Со Слуцким вы познакомились, когда он работал в «Крыльях». Изменился Леонид Викторович за 7 лет?
– Каким был, таким остался. Звездности, как некоторые говорят, у него нет (смеется).

– У ЦСКА сейчас плохи дела в Лиге чемпионов, отставание от «Спартака» растет. Как думаете, пора ли что-то менять в клубе?
– Просто сейчас идет черная полоса: травмы, шумиха с дисквалификацией Еременко – все это сказывается на игроках, на тренерском штабе. Я знаю команду, ребят – они могут выбраться из любой ситуации. Не думаю, что нужны какие-то изменения. Нужно время, чтобы прийти в себя, и все будет хорошо.

– Кстати, о Еременко. Все ждут, когда УЕФА огласит решение по его делу.
– Заседание прошло, а они все откладывают. Мы в нетерпении узнать, что же произошло. Я был удивлен его дисквалификацией. Рома – хороший человек и футболист.

– Вы с ним разговаривали?
– Нет, он сейчас не на связи. Его все дергают, звонят. Наверно, поменял номер. Или просто выключил телефон.

«После остановки сердца страшно было играть головой»

– Восемь лет назад во время матча ЛФЛ за клуб ФЦШ-73, в котором вы начали заниматься футболом, у вас остановилось сердце на несколько минут. Вспоминаете об этом?
– Конечно. Каждый раз, когда собираемся всей семьей, об этом речь заходит. В кругу друзей сейчас об этом реже спрашивают, а раньше прикалывались: «Может, ты бессмертный? Или какая-то способность у тебя есть?» Когда перехожу в новый клуб, всегда в интервью вопросы об этом есть. Всем интересно же. Это было давно, можно об этом забыть.

– Через какое время сыграли следующий матч?
– У меня еще нос был сломан и сотрясение мозга, месяца полтора мне потребовалось на восстановление.

– Был страх перед первым выходом на поле после этого случая?
– Да, страшно было играть головой, бороться наверху. У меня такой прием был: мяч летит, я резко убираю голову, и он неожиданно попадет в лицо футболисту, который находился сзади меня. Боязнь была, но недолго: раз сыграл, второй – и все прошло.

– С врачом, который спас вам жизнь, общаетесь?
– Да. Хоть и нечасто, но связь держим, обмениваемся смс-ками. Он с чемпионством меня поздравлял, если забиваю – тоже напишет.

– Родители же не знали сначала о случившемся. Вице-президент клуба сказал им, что у вас перелом носа
– Да, они приехали на следующий день в больницу. У меня ужасный отек был. Людей, которые меня навещали, было очень много. Стояли колонной около палаты. Мама подумала: вот как любят ее сына, столько человек пришло к нему из-за носа. Через неделю вышла газета, мама ее всегда покупала, и на первой странице заглавными буквами было написано, что я едва не расстался с жизнью. Она поплакала, обняла меня и все. Время прошло, поэтому она отошла, легче было это воспринимать.