Станислав Черчесов: Сейчас я бы не принял предложение «Спартака»

Бывший тренер московского «Спартака» Станислав Черчесов дал первое интервью после своей отставки, рассказав о причинах увольнения, обстановке в команде и нежелании работать с другими российскими клубами.

— Станислав Саламович, начнем с главного, наверное. Вы сами поняли, за что вас уволили из «Спартака»? И нет ли ощущения, что вас предали: вроде только что говорили о кредите доверия, исходя из этого вы строили свою работу, проводили перестройку — как вдруг…

— Не хочу оперировать такими сильными словами, как «предательство», скажу дипломатичнее: видимо, после матча с киевским «Динамо» руководство клуба поменяло свою точку зрения. И по поводу того, за что меня уволили, лучше обратиться к тем, кто принимал решение, которое я, мне кажется, не должен комментировать. Сделать правильные выводы, провести профессиональный анализ своей работы — это да. Разумеется, я размышляю о произошедшем. Не бывает же такого, что все кругом плохие, а я хороший!

— Согласны, что одной из главных причин стали два крупных поражения — от ЦСКА и от киевского «Динамо»?

— Знаете, это же эмоции. Недаром существует поговорка: «Утро вечера мудренее». Пожалуй, и в этой ситуации стоило не рубить с плеча, а принимать серьезные решения на свежую голову. Но надо быть объективным, и я согласен, что результат первой части двухраундового противостояния с Киевом был не самым лучшим…

— Приходилось слышать, что владелец «Спартака» Леонид Федун не собирался устраивать смену тренера, но после игры с киевлянами ему поступил звонок «сверху» от раздосадованного VIP-болельщика.

— Леонид Арнольдович был моим непосредственным начальником, мы два года вместе отработали, я с уважением к нему отношусь — и я не думаю, что стоит обсуждать такой вариант развития событий. Конечно, давление испытывает любой сотрудник такой команды, как «Спартак», тем более президент. Но мне сложно поверить в то, что хозяин клуба оказался марионеткой. Тот человек, который платит (то есть Федун), он ведь и заказывает музыку.

— Правда ли, что на вашей отставке настоял Валерий Карпин, который потом давал не совсем лестные оценки вашей работе, а после второй игры с киевлянами сказал, что, оказывается, не тренер был виноват?

— Еще раз отмечу: я не был на том совещании, на котором принималось решение, а потом обстоятельного разговора с Карпиным у нас пока не было. Что же мне теперь — идти к Валере и выяснять, что произошло? Сожалею только о том, что не удалось плодотворно поработать вместе с ним. Как и с Ледяховым, да и с Поповым, которых я взял в «Спартак». Это люди, с которыми мы вместе проливали пот на футбольном поле, завоевывая авторитет не только для себя, но и для всей страны. А комментировать через прессу слова того же Карпина не считаю корректным. Будет время — встретимся лично и все обсудим…

— После Олега Романцева ни один тренер не отработал в «Спартаке» больше двух лет. Вы, когда пришли в команду, не пытались разобраться: почему?

— Задумываться над этим можно, но зачем? Чтобы обезопасить себя от отставки?! В чем мотивация тренера: остаться в команде навечно или успеть сделать максимум за тот срок, что тебе отведен в этом клубе (из 3-летнего контракта, который был заключен зимой, я, кстати, отработал только полгода)? Нет такого тренера, которому ничего не грозит! Но моя позиция предельно проста: если чего-то боишься, то лучше за это дело не браться вовсе. Разве я во время карьеры игрока выходил на поле с опаской? Нет, с полной уверенностью в своих силах. И на тренерской работе не отхожу от этого принципа. Сомнение — это уже проигрыш.

— Вы говорите о ремонте, но почему в этом году вы затеяли его в середине сезона, а не раньше или не дождались конца чемпионата? Вы разве только спустя половину чемпионата поняли, что Егор Титов не вписывается в вашу концепцию? Или Максим Калиниченко?

— Вот смотрите. Мы закончили прошлый чемпионат нормально, все были на ходу и с нетерпением ждали следующего сезона. Что касается Калиниченко — он был травмирован. Это человек, который многое сделал для «Спартака», и моей обязанностью было поставить его на ноги и дать шанс. Титов же своим отношением к делу и игрой заслужил новый контракт с улучшенными условиями. Но потом я увидел, что Егор тяжело входит в сезон. А уже по ходу чемпионата он перестал отвечать определенным требованиям... Не хотел бы выносить наш с ними разговор в прессу, поскольку с Титовым и Калиниченко мы разговаривали втроем, но, думаю, мы поняли друг друга. Давайте будем понимать, что есть Черчесов-тренер и Черчесов-человек. По-человечески я уважаю этих людей, и наши разногласия лежали исключительно в профессиональной плоскости. Сейчас Егор и Максим в других командах — и я уверен, что мое решение пойдет на пользу не только «Спартаку», но и самим ребятам. Они это еще обязательно поймут. Ведь иногда такая встряска полезна: и Егор Ильич, и Макс должны по-другому взглянуть на жизнь, в которой всякое случается. Мужчина должен побывать в различных ситуациях, чтобы понять цену самому себе.

— Но Моцарт, сосланный в дубль вместе с Титовым и Калиниченко, вернулся в основу. А потом именно с его неосторожного паса назад и было положено начало разгрому «Спартака» киевским «Динамо»…

— Но я-то могу вспомнить и хорошие игры бразильца. А без ошибок разве бывает? И Плетикоса допускал промахи, и Иранек, и Штранцль — а ведь это опытные игроки. Но это мои игроки, которые для меня лучшие на свете, и я буду стоять за них стеной до последнего. Есть время и место, когда нужно критиковать, анализировать и требовать, но делать это прилюдно я не стану.

— Не считаете ли вы, что своим примером подтвердили, что вратарь не может быть хорошим тренером, а Дино Дзофф — исключение из правила?

— Не считаю — хотя бы потому, что «Спартак» в прошлом году завоевал серебро, да и в этом сезоне на момент моей отставки претендовал на золото. Да и не только Дзофф представляет вратарей, добившихся успехов на тренерском поприще. Мишель Прюдомм стал чемпионом в Бельгии, Шенол Гюнеш играл со сборной Турции в полуфинале чемпионата мира. У нас Евгений Кучеревский выигрывал с «Днепром» чемпионат СССР… Тренеров-вратарей меньше только потому, что вратарей вообще меньше: в любой команде на двух голкиперов приходится два с лишним десятка полевых игроков.

— Сложно поверить, что у вас не осталось чувства обиды.

— Если бы я обижался в футболе и в жизни, я бы не дорос до уровня главного тренера «Спартака». Обижаться — это слишком просто. Для меня существует два слова: «да» и «нет». А почему они были сказаны и тогда, когда меня приглашали на этот пост, и сейчас, не важно. Главное, чтобы время подтвердило правильность этих решений.

— У вас налажен быт в Австрии, у вас там была успешная тренерская практика… Сейчас, пройдя через это все, вы бы приняли приглашение «Спартака»?

— Нет. А с другой стороны, разве можно все знать наперед?! Да, я принимал серьезное решение, которое затрагивало не только меня, но и мою семью, и, конечно, отдавал себе отчет, что существует риск. Скажу одно: и в Москве, и в Австрии я отдавался работе полностью.

— Вы готовы сейчас возглавить другой российский клуб?

— Нет. Только потому, что серьезные клубы тренерские вопросы быстро не решают. Надо присмотреться. К тому же я только закончил работать со «Спартаком», и каким бы непробиваемым ни был... Пребываю в немного непривычном состоянии: я впервые в жизни взялся за дело, которое не смог довести до конца. Смог бы или нет — вопрос третий. Просто не довел.

— А разговоры об интересе к вам со стороны сербской «Црвены Звезды» имеют под собой основания?

— Нет. К тому же у них есть тренер. Да и юридически расставание со «Спартаком» еще не оформлено.

— Говорят, что пока тренера ни разу не уволили — это еще не тренер…

— Ну, значит, можете меня поздравить: теперь я — тренер.