Двукратный олимпийский чемпион Денис Панкратов: Когда я взял золото, мой тренер пережил инфаркт
ОЛИМПИЙСКИЕ ЛЕГЕНДЫ: ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
ЛЕТНИЕ ИГРЫ-1996
«Советский спорт» продолжает серию публикаций о летних Играх. Атланта-1996, дуэль Александра Попова с Гари Холлом, гамбургеры в столовой и поражение сборной США в бейсбол. А также две золотые медали уникального пловца баттерфляем Дениса Панкратова, который вспоминает ту Олимпиаду.
Олимпиада в Атланте сложилась для России плохо. 26 золотых медалей, 63 в сумме – так мало мы не брали никогда. Сравните с роскошеством Барселоны-1992, когда сборная без флага и без названия («Объединенная команда» выступала под олимпийским стягом) стала первой в медальном зачете (45+38+29=112). Посмотрите рубрику «Наша копилка» в Атланте и оцените ее скудность. На второе место мы выплыли благодаря фехтовальщикам и пловцам, взявшим по четыре золотые медали. Два золота – у Александра Попова, еще два – у Дениса Панкратова.
«РУССКАЯ СУБМАРИНА»
Панкратов по прозвищу Русская субмарина обладал уникальным стилем плавания баттерфляем. Первые
– Это у меня случайно получилось, – признается Панкратов. – Однажды на тренировке нужно было проплыть «четвертак» за 11 секунд. И я сказал на спор: «Давайте проплыву под водой». Все засмеялись, но я так и сделал, причем даже улучшил время. Начали экспериментировать. Выяснилось, что скорость над водой и под ней примерно одинаковая.
В 1995–1996 годах у меня было явное преимущество в мире над всеми в баттерфляе, и я плыл почти половину дистанции под водой – чтобы доставить удовольствие зрителям.
– Дважды лучшим пловцом мира вас признавали из-за эффектного стиля?
– Потому что я бил много мировых рекордов. Такие титулы за красивые глазки не дают. В ту пору рекорды мира обновлялись не так часто, как сейчас, в эпоху комбинезонов. В 1996-м за весь сезон было установлено только пять мировых достижений. И лишь один – в личной дисциплине. Это был я, победивший в Атланте на стометровке баттерфляем.
– Когда международная федерация (ФИНА) ввела «правило Панкратова», запретив эти проплывы?
– На всемирном конгрессе 1998 года. А в силу он вступил в 2000-м. Объяснение было таким: задержка под водой ведет к гипоксии, то есть к кислородному голоданию. Спортсмен может потерять сознание и даже умереть.
Я потом разговаривал со многими участниками того конгресса. Они рассказывали, что повестка дня была другой: «Тотальное преимущество одного спортсмена над остальными и как с этим бороться». Когда нет конкуренции, теряется интерес к виду спорта.
«ПЕРЕД СТАРТОМ МЕНЯ ОБЛОЖИЛИ МАТОМ»
– Если Александр Карелин был знаменосцем сборной России, то я – ее треплом, – рассказывает Панкратов. – Я вешал всем олимпийские значки на пиджаки, произносил официальные слова приветствия… Из меня сделали идола, который едет в Атланту за двумя золотыми медалями. И это страшно давило.
1996 год начинался неудачно. Прямо перед Олимпиадой я заработал бронхит. Был в хорошей спортивной форме, соответственно понижен иммунитет. Появилась простуда, но лечить ее нельзя – большинство препаратов могло «зафонить» на допинг-контроле. Провалявшись три недели с болезнью, я заработал хроническую форму бронхита. В легких была тяжесть.
К тому же еще одна дурацкая история с допингом. В начале 1996-го я установил два мировых достижения. До этого состоялось заседание ФИНА, где было решено, что без прохождения допинг-контроля ни один рекорд мира не фиксируется. Я сам направился к организаторам и потребовал, чтобы у меня взяли тест. Мне ответили: «Тары нет». После второго рекорда я уже подошел к вице-президенту ФИНА с тем же вопросом. Тот улыбнулся: «Денис, не волнуйся, я лично улажу все проблемы».
А через три недели было объявлено: «рекорды мира Дениса Панкратова аннулированы в связи с непрохождением допинг-контроля». Не все журналисты понимают такие формулировки. То, что Панкратов мог употреблять допинг, разлетелось повсюду. И мне прошлось долго оправдываться.
В довершение всего на разминке перед олимпийским финалом я случайно ударился руками с немцем Цикарски. Он ничего не почувствовал, а у меня был выбит палец.
Заплыв на
Утром в полуфинале я плыл
Пошел под холодный душ. Заставил себя подремать – не получилось. В мозгу занозой ныла мысль о старте. Пришел мой тренер Виктор Авдиенко. Мы с ним долго говорили. Он был неубедителен, хотя на мгновение я успокоился. Но когда за ним закрылась дверь, меня начало снова колотить.
Когда я пришел на разминку перед финалом и прыгнул в воду, то возникло чувство, будто я весь день грузил мешки с цементом. Усталость страшная. Я не готов к старту... Отсутствие скорости, выбитый палец. Видя мое состояние, Авдиенко даже не стал со мной разговаривать – ушел на трибуну.
Попов победил Холла, и огромная делегация чиновников спустилась ко мне под трибуну с единственной фразой: «Саша выиграл – теперь, Денис, твоя очередь». Но когда они посмотрели на меня, их веселое настроение улетучилось. Они обложили меня трехэтажным матом, что очень сильно «помогло». Я остался один.
И вот тут мне стало легче. Вся ответственность куда-то исчезла. Я понял, как буду плыть. А остальное – дело техники. На старт я выходил уверенным в себе и видел, как некоторые соперники не сумели избавиться от мандража. Я выиграл золото на автопилоте.
А на стометровке со мной вообще бессмысленно было бороться. Я выходил с настроением: вот сейчас, ребята, я стану еще раз олимпийским чемпионом, а вы спорьте за серебро. Я установил рекорд мира. На пресс-конференции мне изумленно задали вопрос: «Денис, как быстро вы можете плыть?». Я ответил: «Не спрашивайте, у меня может разыграться фантазия».
«Я ЖДАЛ ГРОМА И МОЛНИЙ»
– Какие чувства вызвала у вас победа в Атланте?
– Это самый страшный день в моей жизни. Сумасшедшие переживания накануне двухсотметровки. Заплыв, который не доставил никакой радости. Финишное касание… И ничего не произошло. Обычная победа и жидкие аплодисменты. Я-то ждал грандиозного чуда, грома и молний, реки должны были потечь вспять. Примерно с таким величием в моем сознании ассоциировалась победа на Олимпиаде. Я не спал всю ночь и жутко переживал: это не стоило 15 лет моей жизни, которые я пахал в бассейне.
Сейчас-то я понимаю, что титул олимпийского чемпиона открывает мне многие двери. Но на тот момент это было сильное разочарование.
– И что потом?
– Нужно быстро найти следующую цель. После Атланты я собрал все рекорды мира в баттерфляе. И это тоже страшно. Что делать дальше? Меня интересовали Игры в Сиднее. Но три года впустую работать на тяжелейших тренировках заставить себя не смог. И поэтому моя карьера постепенно сошла на нет.
– Никто не верил в вас, как в Сальникова перед Сеулом-1988. Но вы, к удивлению многих, пробились на Олимпиаду-2000. Было тяжело бороться с собой?
– Наоборот, приятно. Я был предоставлен сам себе. Не пахал наравне с 16-летними, а занимался сам, чувствовал себя профессионалом. В Сиднее, в финале я
– Сколько последних лет карьеры вы совмещали работу телекомментатора и пловца?
– Считайте сами – на телевидение я попал в 2000-м, а последнее мое выступление состоялось в 2002-м. В этот промежуток поместились две победы на этапах Кубка мира, выступление на чемпионате мира и несколько побед на чемпионате России, причем на таких дистанциях, как «полтинник» на спине.
Бывало даже так, что я просил ребят подменить меня на несколько минут в эфире. Выходил на старт, быстро проплывал «полтинничек» и возвращался на комментаторскую позицию. Все в шоке, но мне было интересно.
– Почему не начали работать тренером?
– Когда меня пригласили на телевидение, я уже имел два предложения на работу во Франции. Но не видел в этом перспективы. Русских тренеров на Западе не ждут. В лучшем случае используют опыт, а потом выбрасывают за ненужностью.
С финансовой точки зрения две дороги были одинаковы. Но из-за телевидения не нужно было уезжать из страны – только переехать в Москву. И тут можно было бы строить карьеру. А как тренер через несколько лет я бы вернулся на пустое место.
«АМЕРИКАНЦЕВ ТИХО НЕНАВИДЕЛИ ВСЕ»
– Вы могли взять медаль и в Барселоне-1992.
– Там тоже произошла неприятная история. Перед финалом я обнаружил, что меня обокрали… партнеры по сборной. Сейчас я почти наверняка знаю, кто это сделал. Сумма составляла больше трех тысяч долларов – на те деньги можно было купить автомобиль. Для парня из небогатой семьи это стало сильным ударом.
Самое страшное перед стартом – когда спортсмена вышибают из колеи. У меня был настрой, сценарий заплыва. Но когда я узнал о краже за полтора часа до финала, то не совладал с психикой – думал не о дистанции, а о чем-то постороннем. Да и было мне только 18 лет…
От бронзы я отстал на пять десятых, от четвертого места – на пять сотых, от пятого – на одну сотую. Я был в шаге от медали, но сделать этот шаг не смог.
– Расскажите о своем тренере Викторе Авдиенко.
– Это мой первый и единственный наставник. Вместе мы работали 18 лет. В 1981-м Авдиенко набрал в свою группу 500 детей из одного района Волгограда. Из этого состава 10 человек дошли до юношеской сборной, 5–6 попали в сборную России, а олимпийским чемпионом стал только я.
Отбор был банальным. «Лягушатник» делился на две части. Первоклассникам нужно было не испугаться и поплыть на глубину. Я отказался дважды. Но Авдиенко что-то во мне разглядел и взял в группу.
– Что сказал Авдиенко сразу после того, как вы побили мировой рекорд в Атланте?
– Слов не было. Как потом выяснилось, в тот день мой тренер пережил инфаркт. Врачи сказали, что Авдиенко спасся только тем, что в него сразу влили чуть ли не бутылку водки. Я видел его в этом состоянии. Осознавал, что человек фактически умирает. Но ничего поделать не мог…
Так что ни слов, ни поцелуев в тот день у нас не было. Просто мимо меня пронесли бездыханное тело тренера.
– Что еще осталось в памяти об Атланте?
– Это абсолютно темнокожий штат. Такое впечатление, что на улицах нет ни одного белого. Я был в шоке, когда видел столько афроамериканцев.
К интересам спортсменов-иностранцев относились наплевательски. Самое большое веселье в Олимпийской деревне случилось, когда сборная Кубы лишила США золотых медалей в бейсболе – их национальном виде спорта. Кубинцев носили на руках, потому что американцев к тому времени тихо ненавидели все.
Еда – фактически это был большой «Макдональдс». С трудом находилась нормальная пища. Мы выходили за пределы деревни, но и там натыкались на гамбургеры.
Открытый бассейн. Его перетянули крышей-времянкой, но для Олимпиады он был мало пригоден. Хотя лично я радовался. Потому что при старте нырял на два метра под воду, а бассейн как раз был три метра глубиной.
Вообще грех жаловаться. 1996-й был пиком моей карьеры. И по большому счету она закончилась именно в том году. А потом началась совсем другая жизнь…
НАША СПРАВКА
ПАНКРАТОВ Денис Владимирович
Родился 4 июля 1974 года в Волгограде.
Российский пловец, заслуженный мастер спорта.
Двукратный олимпийский чемпион 1996 года (100 и
Десятикратный рекордсмен мира.
Лучший пловец мира 1995 и 1996 годов по версии журнала «World Swimmer».
Чемпион мира 1994 года (
Пятикратный чемпион Европы (
Чемпион СССР, многократный чемпион России.
Прозвище – Русская субмарина, за уникальный стиль проплывания длинной дистанции под водой после старта и разворотов.
Награжден орденами «Знак Почета», «За заслуги перед Отечеством» III степени.
Ныне – вице-президент Всероссийской федерации плавания, телекомментатор «НТВ–Плюс», эксперт «Советского спорта».
