«Нам сказали: У нас нет доказательств, но знаем – вы на допинге»

Олимпийский чемпион Лондона Александр Дьяченко, побывав в гостях у «Советского спорта», рассказал о том, как его не пустили на Игры в Рио и почему, все-таки, затем разрешили участвовать в соревнованиях.

«ЭТО БЫЛ УДАР НИЖЕ ПОЯСА»

- Мы и думать не могли, что все так обернется! – начинает беседу Дьяченко. – Конечно, следили за ситуацией вокруг наших легкоатлетов. Знали, что готовится какой-то доклад Макларена. Но не предполагали, что эта тема коснется, в том числе, нас. Продолжали спокойно готовиться к Олимпийским играм. Выступили на чемпионате Европы. И уже готовились улетать в Рио за пару недель до старта Олимпиады – специально заложили время, чтобы успеть пройти акклиматизацию. А тут вдруг узнаем, что нас не пускают на Игры!

- Пришло официально письмо в национальную федерацию?
- Именно так. Там даже толком ничего не объяснялось. Просто говорилось: вот – имена таких-то спортсменов, в том числе мое, упомянуты в известном докладе, и нас лишают права выступать в Бразилии. Никаких доказательств, ничего не приводилось. Взяли – и поставили перед фактом. Это был удар ниже пояса.

- Как на это отреагировали?
- Естественно, был шок. Мы не понимали, что делать, куда бежать, к кому обратиться? Быстро сообразили – к адвокатам. Нашли юриста, подали иск в Спортивный арбитражный суд (CAS, - Прим. ред.). До последнего надеялись, что здравый смысл возобладает и все обойдется. Заседание суда было выездным – на месте, в Рио. Туда полетел и наш адвокат. Но в итоге до разбирательств даже дело не дошло.

- Почему?
- Уже состоялось слушание по аналогичному иску со стороны других российских спортсменов, и CAS его отклонил. А дальше, отталкиваясь от полученного прецедента , автоматически отклонили все остальные апелляции. Включая нашу. Мол, спасибо, все свободны.

- Тяжело было смириться с тем, что придется пропустить Олимпиаду?
- Пару дней вообще не понимал, что происходит. Всякие мысли роились в голове. Сами Игры старался не смотреть – для меня это уже была не Олимпиада, а ерунда какая-то. Но в новостях же все равно что-то проскакивало. И от этого психологически «прибивало» еще сильнее. Однако время лечит. Постепенно становилось легче. Жизнь ведь не кончилась – надо было работать дальше.

- Ваш напарник по экипажу – Юрий Постригай – не обижался? Мол, из-за тебя, Саша, и я в Рио не поехал…
- Нет, Юра меня поддерживал. Сам сказал: «Не было бы в докладе твоей фамилии, была бы моя». Они ведь точечно били. По лидерам. Выведи из игры одного гребца – снимется весь экипаж. Так-то понятно, что все это дело – фикция. Политизировано донельзя. Основная задача была – очернить нашу команду, не пустить ее в Рио. Задачу выполнили. А теперь снова разрешили выступать.

«ПЕРЕД ОЛИМПИАДОЙ БЫЛИ В ОТЛИЧНОЙ ФОРМЕ»

- Самое обидное – даже никто не извинился! – продолжает Александр. – Будто не было ничего. Правда, надо признать – наша национальная федерация была единственной, кто хоть как-то попытался разобраться в этой ситуации, за что ей и лично ее президенту Евгению Архипову большое спасибо. Наши адвокаты провели хорошую работу - собрали все ошибки, все нестыковки, все путанные, сфальсифицированные показания из доклада Макларена, и их предъявили. Федерация пообещала дать ответ в течение 30 дней. Через 20 в Москву пришла бумага: «Все хорошо, выступайте дальше». С очень «забавной» припиской в конце.

- Что за приписка?
- В духе: «У нас нет доказательств, но мы знаем, что гребцы российской сборной сидят на допинге. И это – плевок в лицо чистым спортсменам».

- Прямо так и написано?
- Не дословно, но смысл такой. Мол, доказать ничего не можем, так что, ладно – выступайте. Но мы все равно вам не верим… Извинения? Бросьте! Подумаешь – пропустили Олимпиаду. Зато есть условие – каждый российский гребец, чтобы принять участие в международных стартах, должен сдать минимум две допинг-пробы независимым лабораториям WADA в других странах.

- Нет желания подать иск, отсудить компенсацию – за моральный ущерб, вред репутации?
- А куда подавать? CAS финансовыми вопросами не занимается. А гражданский суд в Швейцарии очень не любит дела спортсменов. Там всегда говорят: «У вас же свой арбитраж есть. Туда и обращайтесь». Замкнутый круг. Если что и удается отсудить по подобным делам, то смешные суммы – вроде 1 000 франков. Сам больше потратишь, пока возиться будешь.

- Кстати, о деньгах. Для российских паралимпийцев, которых тоже не пустили в Рио, устроили альтернативный турнир в Подмосковье и победителям выплатили те же призовые, которые они получили бы за Паралимпиаду. Лидерам легкоатлетической сборной тоже выдали компенсации – исходя из того, какие результаты они могли показать в Бразилии. Вас как-то финансово поддержали?
- Нет, это все мимо гребцов прошло, - грустно улыбается Дьяченко. – Видимо, не тот у нас вид спорта. И это очень обидно.

- Сами, по ощущениям, могли выиграть золото в Рио?
- Вполне. Во-первых, мы с Юрой были действующими олимпийскими чемпионами. На прошлогоднем чемпионате мира взяли серебро, но уступили победителям буквально сотые доли секунды. И летом 2016-го находились в идеальной форме! Так прошла подготовка, что на пик вышли бы четко к старту в Рио. Но… все знают, чем закончилась история.

«В ТОКИО БУДЕМ ВЫСТУПАТЬ В ДРУГОМ ВИДЕ»

- Как вы вообще оказались в гребле?
- Начал заниматься в шесть лет. Родился я в Казахстане, но потом родители переехали на Украину – в маленький город Новоднестровк в Черновицкой области. Там попал в секцию. Изначально не очень хотел заниматься, даже бросил на какое-то время. В том возрасте больше хотелось в футбол во дворе гонять. Но однажды тренер заметил меня на улице. Спросил: «Чего на тренировки не приходишь?». А мне и ответить нечего. Он тогда сказал: «Жду тебя завтра». Я пообещал прийти – и вернулся. Спустя несколько лет на международном турнире в Киеве выиграл золоту. медаль, и меня пригласили тренироваться в Тирасполь.

- Родители согласились отправить сына за несколько сотен километров?
- Да. Война в Приднестровье к тому времени закончилась, все было спокойно. А условия для гребли там просто шикарные! Незадолго до моего приезда тамошние ребята выиграли юношеский чемпионат мира – это говорит об уровне местной школы. Я попал к тренеру Юрию Тизулу, начал прибавлять. А в 2006 году 12 ребят из Тирасполя, включая меня, позвали выступать за Московскую область. Еще спустя год я уже был в юниорской сборной России.

- Получается, если бы не Приднестровье – не было в нашей команде гребца Александра Дьяченко?
- Думаю, ни в какой команде его бы не было. На Украине – по крайней мере там, где я рос – нет подходящих условий для занятий греблей. Я неплохо учился и, скорее всего, после школы уехал бы в крупный город, поступил бы в какой-нибудь ВУЗ и завязал со спортом.

- Сейчас главная цель – Олимпиада в Токио?
- Да, но тут не все просто. Наш с Юрой вид – байдарка-двойка на 200 м – на Играх в Рио был представлен последний раз. Теперь его из олимпийской программы убирают. В мае как раз должны утвердить изменения на сессии МОК. Теперь будет четверка на 500 м. Делается это, вроде, исходя из политики гендерного равенства – мужские виды сокращают, добавляют женские… Хотя как по мне, гребля на байдарках и каноэ – совсем не женский вид. Как бокс или тяжелая атлетика. Впрочем, неважно. А нам теперь придется полностью перестраиваться на новую дисциплину.

- Тяжело собрать команду?
- Непросто. У нас ее пока нет, хотя должна появиться к маю, когда пройдет Кубок России. Сейчас в Краснодаре стартует сбор, будем заниматься этим вопросом. Проводить кастинг, так сказать, - смеется Дьяченко. – Конечно, задача сложная. Надо не просто собрать четверку сильных гребцов. Надо еще, чтобы они подходили друг к другу.

«ЗАРПЛАТАМ ФУТБОЛИСТОВ НЕ ЗАВИДУЮ»

- Не жалеете, что оказались все-таки в гребле, а не в футболе? Олимпийским чемпионом бы не стали. Чемпионом мира – видимо, тоже. Но зарабатывали бы на порядок больше!
- Не все же деньгами меряется! Любой спортсмен скажет, что именно его вид – самый лучший. Я люблю греблю. Я хочу ее развивать, делать более популярной. Я добился здесь успехов. И мне всегда нравилось то, чем я занимаюсь. В конце концов, тренировки были разнообразные – мы и плавали, и в тот же футбол гоняли, и в баскетбол, и на лыжах бегали. А футболистам я не завидую. Хотя и есть определенное непонимание – почему одни ребята приносят своей стране победы на чемпионатах мира, Европы, а другие – просто играют за клубы в чемпионате России, но получают в сотни раз больше?

- Сами за какую команду болеете?
- В этом сезоне нравится «Спартак». Именно тем, как играет. Особенно, в первые 20 минут каждого матча. Видимо, Массимо Каррера что-то интересное в команду принес, да и мотивация имеет не последнее значение. А вообще последние года три болею за «Ювентус».

- Раньше вы признавались, что любите хоккей.
- Матчи сборной всегда смотрю. Но с другими турнирами сложнее. Мы часто на сборах, а в Европе хоккей не показывают. По крайней мере, в южных странах – в Португалии, Италии… Там вечно один футбол по телевизору. А в условную Швецию мы сами тренироваться не ездим.

- Помнится, после Олимпиады в Лондоне говорили, что мечтаете познакомиться с Овечкиным. Удалось?
- Не сложилось. Зато с Малкиным один раз пересекся – на съемках телевизионного шоу, за кулисами. Просто поздоровались, пожали друг другу руки – и все. Но это, пожалуй, единственный известный хоккеист, с которым я хотя бы лично виделся.

- Сами на коньках стоите?
- Вот это точно не мое, - смеется Александр. – Встать, конечно, могу. Но чтобы не упасть, приходится за кого-то держаться.