Тюльпаны на полюсе. Воспоминая об экспедиции Дмитрия Шпаро
35 лет назад семь мужчин первыми на планете на лыжах дошли до Северного полюса. Полярная экспедиция «Комсомольской правды» во главе с Дмитрием Шпаро вошла в мировую историю великих путешествий. За 77 дней по дрейфующим льдам они преодолели полторы тысячи километров, неся на плечах рюкзаки в полцентнера весом. Дмитрий Игоревич вспоминает, как это было…
КРУЧЕ СУПЕРМЕНОВ
– 40 лет назад на высшем партийном уровне наложили вето на идею лыжного броска с материка на полюс. Но 16 марта 1979 года с острова Генриетта стартовала экспедиция «Комсомолки»…
– Секретарь ЦК КПСС Демичев признал идею пустой затеей в 1974 году. Но у нас были друзья и в ЦК ВЛКСМ, и в Институте
Арктики и Антарктики, в той полярной касте, которая была элитной, сплоченной. В итоге в феврале 79‑го первый секретарь ЦК комсомола Борис Пастухов сказал: «Ребята, идите!». А на редколлегии «КП» приняли решение «идти в направлении полюса», поскольку официально партзапрет на «поход на полюс» никто не отменял.
– У вас не было ни лаек с упряжками, ни саней-волокуш – все тащили на себе. Как тренировались?
– Такие рюкзаки, как у нас, для современных путешественников, наверное, неподъемны. А таких классных саней, как сейчас, 35 лет назад не существовало. Мы тренировались годами. В Москве в спортзале издательства «Правда» бегали с 18‑килограммовыми утяжелениями, добавляя 2‑килограммовые блины. Спины и ноги накачали очень мощно. К нам приходили спортсмены, супермены. Поднимали наш рюкзак как пушинку. Но выходили на маршрут – и максимум через трое суток их возможности заканчивались.
– Ваш сын Матвей, другие современные полярные путешественники используют экипировку из Америки и Скандинавии…
– Мы шли в лыжных ботинках фабрики «Старт» из отличной кожи с увеличенным пространством для больших пальцев. Поверх надевали бахилы фабрики «Буревестник» из капронового корда с подошвой из войлока. Сушили на солнце – несмотря на мороз, за час-два обувь высыхала. Была отечественная капроновая палатка – пирамида ярко-оранжевого цвета. Вес рюкзаков – не менее 50 килограммов. У кого-то – 51, у кого-то – 52. Я перед стартом нашел в кармане металлический рубль, но выбросил, чтоб не осталось ни грамма лишнего веса.
– Давали работу врачу экспедиции, Вадиму Давыдову?
– Однажды он решил, что у него началась гангрена, и оттяпал сам себе краешек большого пальца на ноге. Когда все отравились, Вадим сказал, что пройдет без применения лекарств. Он такой врач… с большими допусками. Я спросил, смог бы он на маршруте удалить аппендицит, и Вадим ответил, что без сомнений. Но вообще физическое состояние у нас было такое, что когда финишировали, то предложили Москве идти дальше, до Канады.
– Несколько человек проваливались под лед. Сколько оставалось до полюса, когда это случилось?
– Два человека провалились через полчаса после старта. Вася Шишкарев плыл метров 15 в ледовой каше. Юра Хмелевский трижды оказывался в полынье, один раз перед самым полюсом.
Последние двое суток мы не спали – солнце скрылось за тучами, не могли поймать его теодолитом, чтобы определить свои координаты. Шли в режиме: 5 часов идем, 3 отдыхаем.
А когда дошли, часы показывали 2.45 ночи. Выпили по ложке спирта и провалились в сон, не дождавшись первого АН-2. Этот борт по нашей просьбе забрал шесть наших радистов со всего маршрута – и с Новосибирских островов, и с СП, и Володю Снегирева, который с материка руководил экспедицией. А мне надо было сочинять телеграмму Леониду Ильичу Брежневу.
СПИРТ ОТ ЛЕТЧИКОВ
– Сколько самолетов к вам прибыло?
– Всего было четыре АН-2. Известный телеведущий и путешественник Юрий Сенкевич привез красивый стеклянный короб с живыми тюльпанами. Эти тюльпаны потом вошли в замечательные стихи Андрея Вознесенского, который удивил меня своей душевностью. Все праздновали, а Андрей мне тихонько сказал, что полярные летчики на меня обижаются – я не подошел к ним. Спасибо Андрею. Я побежал к ребятам, от которых во многом зависела наша жизнь. Они были рады, сразу выставили ведро спирта, но тут я спасовал… Ваш коллега, Василий Михайлович Песков, когда мы звали его присоединиться к футбольной команде, отказался – и весь матч бегал вокруг площадки с фотоаппаратом, работал.
Но были и случайные люди. Кто-то пытался стянуть на память наш примус. Когда самолет летел к нам из Черского, не всех журналистов взяли. Было что-то вроде драки.
– Вы сказали, что экспедиция-79 занимает главное место в вашей жизни. И что, дойдя до полюса, испытали те же чувства, что при рождении сына.
– Про сына сказал сгоряча, на эмоциях, в Тикси в клубе полярников, где была такая приподнятая атмосфера… Такой ответ, полный чувств, в ситуации окружающего тебя счастья. Можно было говорить, что вот он – звездный час, но не возникало ощущения, что главное дело уже сделано. Потом прошло много экспедиций. И переход в Канаду, и с Матвеем через Берингов пролив – это было трудно, сильно по эмоциям, очень опасно. Но сегодня я могу сказать, что 31 мая 1979 года – самый счастливый день моей жизни.
