Юрий Цыбанев. Полтора часа над пропастью без страховки
СВОБОДНЫЙ УДАР
Запоминается последнее. Голевая, совершенно расстрельного свойства атака словенцев. И еще одна, ей подобная, проведенная внахлест, при отражении которой признаки профессиональной жизни подал среди защитников крепости один Акинфеев.
Всем нам с этим жить до среды. И ладно бы только нам. Команде тоже. У нее просто нет времени выкинуть из головы, разбросав куда подальше, отложившееся ощущение собственной уязвимости. И даже какая-то оперативная тактическая перезагрузка – вряд ли выход из положения. Потому что 85 минут играли со Словенией в «Лужниках» совершенно нормально. Можно даже сказать, качественно играли.
Но, ей–богу, лучше бы 0:0 дома отмучили. И продолжили бы мучить эти нули в Мариборе. Зато уж без резких скачков игрового давления и не позволив словенцам почувствовать нашу слабость. Если подбирать наиболее извилистый маршрут путешествия в ЮАР, то наши, загнав себя сюжетом первого матча в ментальный тупик, таковой отыскали.
Не то чтобы в нашей футбольной душе на четыре дня поселилась сильнейшая тревога вперемешку с досадой. Другое. Обрыв. Пустота. Ощущение тщетности. Фон, соперник то есть, только способствует размножению этого микроба внутри. Словения подавляющую часть матча была всей сутью своей похожа на эдакую «Томь» - если перевести российский футбольный масштаб в европейский. И даже если они, словенцы, наших выбьют, на чемпионат мира не пустят – все равно никого из них среднестатистический российский любитель футбола, скорее всего, не начнет узнавать в лицо.
И он, среднестатистический, не поймет и не простит подножки от Словении-«Томи». И будет шумное битье посуды в нашем футбольном доме, скандал, развод с Хиддинком и девичья фамилия. Разброд и шатания. И абсолютная неясность с тем, как жить дальше.
Я догадываюсь, о чем читатель, до этих строк добравшись, подумал. О том, что Хиддинку внезапный обрыв сюжетной нити и открывшуюся тщетность усилий могут и простить. Не решатся поверить, что Акела промахнулся. А обвинят непригодный для снайперских попаданий полигон. Но другого полигона у нас нет. И захочет ли сам Гус вести здесь и дальше такие вот неприцельные стрельбы, бумерангом бьющие по его более чем успешной репутации?
Не хочется перед Марибором надуваться деланным оптимизмом. Напротив, приходится прочувствовать - на предельной глубине – всю остроту момента. И если уж мы так привыкли – жить и играть, спотыкаясь на каждом шагу о хронические собственные недоделки, прищемляя в себе шок от самих себя, перепрыгивая пропасть с зажмуренными глазами – стало быть, нашей сборной по этим законам и играть в Мариборе матч репутации, перспективы и судьбы.
И вытряхнуть из головы всю шелуху. И выгнать из организма все шлаки. И отработать полтора или два (на случай дополнительного времени) часа с простым и ясным чувством: обязаны не упасть и не разбиться. Как канатоходец над пропастью, который привычно без страховки идет.
