Проиграли мы или выиграли? Этот вопрос до сих пор не дает покоя миллионам российских болельщиков
АФИНЫ-2004
Четвертый день после окончания Олимпийских игр. Еще не остыли споры, еще свежи воспоминания… Наши корреспонденты, вернувшись из Греции, принялись рассказывать, как там все было. И все ли было так, как по телевизору?
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ ДЛЯ САМООБМАНА
Вечером после прилета из Афин за рюмкой «Метаксы» в честь окончания Олимпиады друзья спросили: «Так что же все-таки это было, победа или поражение?» Как бы вы ответили на этот вопрос? Если задать его, например, прыгунье с шестом Елене Исинбаевой или пятиборцу Андрею Моисееву, то ответ, естественно, будет удовлетворительным. Но совсем иной окажется картина, если поинтересуетесь мнением прыгуньи на батуте Ирины Караваевой, боксера Олега Саитова, не говоря уж о пловце Александре Попове.
На мой взгляд, эти Игры мы все же проиграли. И, как это ни странно, окончательно прийти к такому заключению вынудили… руководители нашего спорта. Один, председатель Федерального агентства по физической культуре, спорту и туризму Вячеслав Фетисов, заранее, за несколько дней до окончания Олимпиады, возложил всю ответственность за то, что там произошло, на Олимпийский комитет России. А от побед, как известно, не отрекаются. Другой, руководитель российской делегации на этих Играх Анатолий Колесов, оставался по-советски амбициозным даже в тот момент, когда всем уже было совершенно ясно, что впервые за всю историю нашего участия в Олимпиадах команда не займет (по золотым медалям) даже второго места. Странными выглядели пресс-конференции Анатолия Ивановича для аккредитованных на Олимпиаде российских журналистов. Сплошной самообман с обеих сторон. Все прекрасно понимали, что китайцев уже не догнать (американцев — подавно), тем не менее глава делегации продолжал настаивать на обратном, а мы опускали глаза: вдруг он что-то знает и в ближайшие дни произойдет чудо…
Уже в самолете, по пути домой, Колесов сказал мне, что «мы выполнили все, что обещали». Надо было только уточнить, когда. За пять дней до окончания Олимпиады или перед ее началом? Если речь о первоначальных прогнозах, то действительно, план по серебряным и бронзовым медалям даже перевыполнили, а «золота» явно недобрали. Еще за четыре-пять месяцев до олимпийского старта Анатолий Иванович говорил, что расчеты, сделанные работниками его рабочей группы, позволяют надеяться на сорок наград высшего достоинства
Получилось двадцать семь. Но главное не это, а то, что на «не нашем» третьем месте в командном зачете мы можем теперь задержаться надолго. Китайцы, чей средний возраст в сборной составил всего 23,3 года, провели, судя по всему, в Афинах генеральную репетицию перед тем, как через четыре года в Пекине сбить спесь и с американцев.
ВОЗДУШНАЯ ЯМА НА ПАМЯТЬ
Случилось так, что на пути в Москву мое место в самолете оказалось рядом с чемпионом Игр в беге на 800 м Юрием Борзаковским. «Вы не поверите, но я толком не помню, как финишировал, хотя последние метры бежал, как у нас говорят, головой, — признался Юрий после того, как мы выпили по стакану аэрофлотского сока за его победу. — За 160 метров до финиша еще не знал, что делать, за 100 — понял, что силы беречь уже ни к чему…
В этот момент наш аэробус тряхнуло и бросило в воздушную яму так, что на мгновенье показалось, что об этом интервью уже никто не узнает. А может, какие-то небесные силы захотели сделать так, чтобы эта беседа запомнилась на всю жизнь
Как, естественно, и вся Олимпиада. Разве можно забыть совершенно удивительную поездку в Олимпию, на античный стадион, где, по замыслу организаторов Игр, прошли соревнования по толканию ядра! Допинговый скандал, случившийся потом с Ириной Коржаненко, кажется теперь историей из какой-то иной жизни, абсолютно не связанной с тем праздником, который состоялся на древнем стадионе. И судя по всему, Ирина тоже не хочет из него уходить, отказываясь вернуть золотую медаль. Ее можно понять. А вот наших чиновников от спорта, которые сегодня красиво говорят о том, какими последствиями для российского спорта может обернуться упрямство донской казачки, — нет. Где вы были раньше? Ведь все прекрасно понимают, что толкнуть четырехкилограммовое ядро за 21 метр без дополнительной поддержки никакая женщина не способна. Даже та, которой ничего не стоит коня на скаку остановить. Вот только кубинку, ставшую чемпионкой, не поймали, а нашу кубанку — «прославили» на весь мир.
Препарат станозолол, который якобы нашли в допинг-пробе Коржаненко, не действует мгновенно, нужен целый курс, чтобы получился эффект. Значит, употреблять его в Афинах, за два дня до старта, не имело никакого смысла.
Я спросил у руководителя антидопинговой инспекции Олимпийского комитета России Николая Дурманова: как же так случилось, что московская антидопинговая лаборатория, проверявшая всех наших олимпийцев перед отъездом в Афины, ничего запрещенного в организме Коржаненко не нашла, а афинская — обнаружила? «Я сам не знаю», — ответил профессор.
КУДА ПЛЫВЕТ КОРАБЛЬ?
За несколько дней до окончания Олимпиады удалось побывать на 10-палубном красавце-корабле «Вестердам», где жила, скажем так, элитная часть российской делегации — депутаты Госдумы, артисты, государственные чиновники, бизнесмены и прочие сочувствующие нашей команде небедные люди. Один, бывший гражданин Грузии, а ныне американский миллиардер, чья личная яхта болталась на волнах рядом с «Вестердамом», поднял тост за удачу. «А почему не за здоровье?» — «Потому что на «Титанике» были все здоровы», — рассмеялся он.
Наша команда в те дни безнадежно тонула, проигрывая не только американцам, но и китайцам. Но на корабле была своя Олимпиада. Вернее, ее было очень мало. Налюбовавшись прекрасным морским пейзажем, попарившись в сауне и накупавшись вдоволь в бассейне, окончательно убедился в том, что нужно было обладать очень большой силой воли, чтобы все это бросить и поехать на олимпийские соревнования. Во-первых, очень далеко, во-вторых, в каютах есть телевизоры. Как тут не понять приглашенных ОКР в Афины советских олимпийских чемпионов, может быть, впервые оказавшихся в зоне пятизвездочного обслуживания. «Это будут не только наши почетные гости, но и помощники действующим спортсменам», — надеялся в начале Олимпиады президент ОКР Леонид Тягачев. Но на спортивные объекты мало кто из ветеранов стремился. По крайней мере, в комфортабельном автобусе, который отъехал в тот вечер от «Вестердама», нас оказалось всего двое: я и симпатичная голландская журналистка, которая почему-то уверяла, что видела меня на женском квалификационном отборочном турнире по хоккею на траве в Новой Зеландии.
Если у нас есть такие спонсоры, которые способны арендовать пароход класса «Вестердам», денежные мешки, готовые засветить свое имя на фоне громких российских побед, почему же у нас такая, не побоюсь этого слова, убогая антидопинговая лаборатория? После скандальной зимней Олимпиады в Солт-Лейк-Сити в оснащение московской лаборатории было вложено, по официальным сведениям, более двух миллионов долларов. Зачем, если она не может определить даже такой препарат, как станозолол, который еще в 50-х годах использовался в ветеринарии? А может быть, все обстоит иначе? Почему тогда молчат работники московской антидопинговой лаборатории? Ее руководитель профессор Семенов уже много раз, по слухам, обижался на мои публикации на допинговые темы. В данном случае, если он докажет, что я не прав, готов десять раз извиниться. Но пока в поле один воин — Ирина Коржаненко.
