Старший тренер сборной России по спринту Юрий Каминский: Летом катаемся на моющем средстве. Самый успешный российский тренер игр в Ванкувере раскрыл секреты подготовки своих подопечных
СОБЫТИЕ ДНЯ. ЛЫЖНЫЕ ГОНКИ
ВАНКУВЕР-2010: РАЗБОР ПОЛЕТОВ
ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС
Наиболее яркий момент Белой Олимпиады для российских болельщиков – финиш в лыжном спринте Никиты Крюкова и Александра Панжинского, когда россияне поделили между собой золото и серебро, оставив норвежскому уникуму Петтеру Нортугу лишь бронзу. И Крюков, и Панжинский, а также бронзовый призер Игр Николай Морилов тренируются у одного наставника – Юрия Каминского. После окончания Олимпиады тренер стал гостем нашей редакции.
В редакцию «Советского спорта» Юрий Каминский добирался долго – сплошные пробки.
– Лучше бы на лыжах ехал, пока снег есть! – отшутился долгожданный гость. После небольшой экскурсии по редакции приступаем к детальному разговору в конференц-зале.
«НАС ОБЛОЖИЛИ СО ВСЕХ СТОРОН»
– Все медали российские лыжники выиграли в спринте. Дистанционщики же на Играх выступили неудачно. В чем причины провала?
– С «дистанцией» у нас действительно беда… В неправильном состоянии подошли ребята. Почему? Думаю, повлияло то, что погода в Австрии, где дистанционщики готовились перед Олимпиадой, сильно отличалась от ванкуверской. В Австрии тогда были сильные снегопады, а на Олимпиаде ребятам предстояло бежать по жесткой трассе. Я сам пробовал ее перед соревнованиями – поднялся на самую высокую точку и еле спустился оттуда – ноги сводило от «плуга». Настолько жесткая трасса, почти лед. А они приехали со свежего снега… По тому, как наши дистанционщики работали, толкались, мне показалось, что причина в этом.
В подготовке же мелочей не бывает, все нюансы должны быть просчитаны. Совершенно очевидно, что финны промахнулись с пиком формы – в начале сезона выглядели блестяще, а потом просели. Шведские спринтеры тоже были плохо готовы. Мы ведь тоже немного рисковали. У нас давно упор делается на среднегорную подготовку. Но только перед чемпионатом мира-2008 в Либереце мы опробовали ступенчатый спуск со среднегорья и сейчас его повторили.
– А можно ли было кого-то из спринтеров поставить бежать, например, классическую эстафету?
– Почему нет? Но нужно было бы предварительно проверить, как ребята справляются с дистанцией. Хотя по объемам тренировки у нас схожи.
– Совершенно очевидно, что у дистанционщиков были проблемы со смазкой.
– Проблемы были, особенно во второй половине олимпийского турнира. К примеру, в эстафетах сервисеры явно не попали в мазь.
– Спринтеры брали медали одну за другой, дистанционщики же все старты проваливали. Это как-то отражалось на психологической обстановке в сборной?
– Нет, мы видели, как старались ребята. Помогали, чем могли. Когда завершились соревнования спринтеров, я стоял на дистанции с секундомером, кормил дуатлонщиков. В выборе смазки не участвовал, хотя у спринтеров постоянно следил за работой сервисеров. Я по образованию – химик-технолог, так что разбираюсь в этом деле. Да и опыт у меня большой, приходилось и сервисером поработать: ведь, допустим, на региональных соревнованиях смазчиков нет – все делает тренер.
– Вы говорите, что дистанционщики не угадали с местом подготовки. А оперативно его поменять разве нельзя было?
– Когда всю Европу перед Олимпиадой завалило снегом, место подготовки, конечно, нужно было менять, но при неповоротливости нашей системы это почти невозможно. Столько нужно писем написать, столько согласований провести… Не меньше месяца на это уйдет. Роман Борисов, начальник нашей команды, чуть не плачет, когда его просишь что-нибудь поменять: место сбора или человека. Даже чтобы вызвать нужного мне спортсмена или поменять заболевшего, кучу нервов и времени придется потратить.
– Как-то можно решить эти проблемы?
– Мне говорят: лучше не связывайся.
– В других странах иначе устроена организационная работа?
– В октябре мы в Рамзау тренировались с финнами. Когда в Австрии появились проблемы с погодой, а в Финляндии выпал снег, они сразу снялись со сбора и уехали. У них отчетность другая. Мы же бюджетная организация – нас из Госдумы обложили со всех сторон. Наши законы, кажется, придуманы таким образом, чтобы только затруднить организационную работу.
«ГОТОВ ПОДПИСАТЬСЯ ПОД КАЖДЫМ СЛОВОМ ПРОХОРОВА»
– В Госдуме столько олимпийских чемпионов, они же должны знать всю эту кухню!
– Они финансовые законы не устанавливают. Думаю, они в этом и не разбираются, а нас эта бюрократия душит. Можно, конечно, обратиться напрямую к министру спорта: это значительно ускоряет решение вопросов. Но если каждый начнет лично обращаться к Мутко, сами понимаете, какой будет бардак. Еще проблема – перед Олимпиадой донельзя осложнили работу медиков: за два месяца до Игр было решено перевести всех докторов из Минспорта в Министерство здравоохранения. Медслужбы начали сворачивать в декабре, ну и, естественно, с января заработать не успели. В результате на определяющий предолимпийский сбор в Финляндию мы улетели без медикаментов.
– Что же делали?
– Сами покупали лекарства.
– С техническим оснащением у сборной есть проблемы?
– Конечно, если даже в Москве нет ни одной лыжероллерной трассы, ни одной освещенной трассы…
– А с финансированием?
– Проблемы были, но трудности в организационном плане важнее. Мне иногда на том или ином сборе нужен или психолог, или специалист по биомеханике. А нам помогают энтузиасты, которые полуподпольно за свой счет ездят с нами на сборы. Выезжал вот отец одного из спортсменов, работал у нас поваром. Я сам покупал нужные продукты, он готовил. Результаты биохимических анализов крови по сравнению со стандартной кормежкой – небо и земля.
– То есть повар вам был бы тоже кстати?
– Несомненно. Посмотрите: у биатлонистов в Ванкувере было три повара, у нас – ни одного.
– Что нужно сделать, чтобы вы могли нормально работать?
– Понимаете, у нас нет системы в спорте. Это главная проблема. У вас в газете недавно выходил материал, где Михаил Прохоров изложил по пунктам, как нужно наладить все в биатлоне (номер «Советского спорта от 3 марта. – Прим. ред.). Я готов подписаться под каждым его словом.
Если говорить о лыжном спорте, то вот вам пример: в Бабушкинской школе у нас заведено работать не на сиюминутный результат, а на будущие успехи. Так выходило, что мы готовили спортсменов лучше, чем сборная. Поверьте, у меня были и более сильные спортсмены, чем тот же Панжинский, но, пройдя школу сборной, они пропадали. А вот Панжинского и Крюкова мы не отдали – результат налицо.
«ПЕРЕД ГОНКОЙ ОТГОНЯЛИ ДОПИНГ-ОФИЦЕРОВ»
– Приходилось слышать, что когда отец Александра Панжинского привез вам сына, то сказал, что он «чистый»?
– Я, честно сказать, не помню. Допинг хоть и есть в детском спорте, все-таки не такой массовый, как расписывают. Да, есть тренеры, которые совершенно ничего не понимают в фармакологии и пичкают ребят неизвестно чем. Но в СМИ один шприц превращается в десять.
– Как бороться с детским допингом знаете?
– У меня есть одна идея: на юношеских соревнованиях нужно устраивать повальную проверку. Задирать рукав, и с помощью специального сканера смотреть – делали человеку внутривенную инъекцию или нет. Эти инъекции, как известно, запрещены. Если их делали – пускай предоставит справку: что за инъекция, зачем и так далее.
– Вы согласны с Юстиной Ковальчик, заявившей, что для астматиков надо проводить отдельные соревнования?
– Конечно. Говорят, что два впрыска препаратов от астмы дают возможность спортсмену до 10 минут находиться в анаэробной зоне. У обычного человека эта способность в пять раз меньше – где-то две минуты.
– Почему ВАДА с этим не борется?
– ВАДА вообще много чего странного делает. Зачем, например, три дня подряд у человека брать анализы? Мы, честно говоря, перед спринтом сильно боялись визита допинг-офицеров. Поэтому в ночь перед гонкой поставили нашего доктора – а он у нас человек о-о-очень большой – на караул, чтобы не пускал вадовцев. А то эти деятели и в шесть утра могут наведаться…
«КРЮКОВ В 15 ЛЕТ ЗАЯВИЛ, ЧТО ПОЕДЕТ НАИГРЫ-2010»
– Новоиспеченного олимпийского чемпиона Никиту Крюкова вы тренируете уже больше пятнадцати лет.
– Да, Никиту помню еще со второго класса, когда он в гимназии № 4 города Дзержинский учился. Я там по совместительству работал преподавателем физкультуры. Мы с директором решили провести эксперимент: вместо двух часов физкультуры в неделю сделать пять. Ребята занимались самыми разными видами спорта: легкой атлетикой, игровыми видами, немного гимнастикой. Спустя год провели тестирование: мои дети по выносливости и другим физическим показателям превосходили старшеклассников! Из этой группы и вышел Крюков.
С Никитой я, кстати, потом долго не работал. Лишь спустя несколько лет мы встретились с ним на первенстве России среди 14–15-летних. Интересно, что после соревнований ко мне подошел его тренер и говорит: «Знаешь, что твой ученик мне сказал? Что поедет на Олимпийские игры в 2010 году!». Вот тогда я впервые понял, что из него будет толк. А на тех соревнованиях, между прочим, Никита занял сто какое-то место.
– Что же позволило ему так вырасти?
– Никита всегда отличался упорством. Как и Вячеслава Веденина (двукратного олимпийского чемпиона Саппоро-1972. – Прим. ред.) его называли «великим упрямцем». Когда мы с ним начали плотно работать, мне пришлось изменить систему подготовки: я пошел на снижение нагрузок. Дело в том, что серьезные нагрузки должны чередоваться с менее интенсивными и отдыхом. Крюкова же, да и других перспективных лыжников, перегружали работой. Помню, как Никита подходил ко мне и говорил: «Маловато будет, может, еще поработать?».
«ДЕВЯТЬЯРОВА ЕДВА НЕ ПОТЕРЯЛИ»
– То есть своих подопечных вы сильно не напрягаете. В чем же тогда секрет их успехов?
– Одна из главных причин – среднегорная подготовка. По советской методике. Такая подготовка должна быть 90 дней в году, а до моего прихода она составляла 30–40. В этом сезоне у нас где-то 80 дней получилось тренироваться в горах. В следующем наберем 90, обещаю, – улыбается Каминский.
– Что еще?
– Про волнообразный процесс тренировок я уже говорил: сделал тяжелую работу – надо восстановиться. После тренировок с повышенной интенсивностью надо в первую очередь дать отдохнуть сердечно-сосудистой системе, после объемной тренировки необходимо восстановить мышцы. Вообще процесс восстановления очень важен. Полагаю, не менее важен, чем сами тренировки. У нас, к сожалению, восстановлению уделяется не так много внимания. Считается, что чем больше спортсмен работает, тем лучше. Поэтому идет постоянное нагнетание интенсивности тренировочного процесса.
Важна и психология: я пытаюсь совмещать роли тренера-диктатора и тренера-демократа. А еще стараюсь следовать заветам великого футбольного тренера Бориса Аркадьева, который говорил, что тренер для спортсмена должен быть доступен всегда.
– Какие-то особые тренировки используете?
– Мои любимые тренировки: предельно-мышечные, скоростно-силовые, катание на лыжах по траве...
– …на лыжах по траве?!
– Да, летом это очень эффективное упражнение. Если траву полить каким-нибудь моющим средством типа «Фэри» – появляется скольжение. Во время таких тренировок очень четко видно, кто «классист», а кто нет: дело в том, что у настоящего «классиста» даже в сложных условиях получается попадать в толчок и скользить.
– То есть на сборах вы занимаетесь тем, что поливаете траву моющим средством?
– Да, встаем рано утром, разводим его в лейке и идем поливать траву.
– А финны в это время тренируются в шикарных условиях на снегу в подземных туннелях…
– Вы знаете, польза от этих туннелей сильно преувеличена. Дело в том, что в закрытой среде образуется особая микрофлора с вредными бактериями. А иммунитет у спортсменов на пике формы очень слаб. После тренировок в туннеле мы едва не потеряли Михаила Девятьярова – он очень долго болел. Так что лучше будем кататься на «Фэри».
НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
ПОЧЕМУ ДИСТАНЦИОНЩИКИ ПРОВАЛИЛИ ОЛИМПИАДУ
Почему столь разительно отличаются результаты наших спринтеров и дистанционщиков в Ванкувере? Одни вернулись домой с четырьмя наградами, другие – вовсе без медалей.
После каждой из неудачных ванкуверских гонок (а всего их было восемь) тренеры и сами спортсмены высказывались примерно в одном духе – «неудачно провели предолимпийский сбор», «ошиблись с выбором лыж», «лидеры приехали на Олимпиаду не в лучшем состоянии». Об этом говорили старший тренер сборной Юрий Чарковский, а также Александр Легков и Максим Вылегжанин… Удивило почти полное отсутствие комментариев от главного тренера мужской команды Юрия Бородавко и его коллеги из женской – Виктора Смирнова. Нечего сказать?
Рискнем сделать вывод: тренеры не нашли за три года рецепта «подводки» подопечных к главному старту сезона и продолжали экспериментировать. Во время подготовки к чемпионатам мира 2007 и 2009 годов решающий тренировочный сбор проходил в Цахкадзоре, но результаты медленно и верно ползли вниз – одно золото и три серебра в 2007-м, два серебра и бронза в 2009-м (худший показатель в истории отечественных лыжных гонок). По итогам 2009 года Бородавко лишился поста старшего тренера сборных команд, но сменивший его Чарковский предложить радикально нового и спасительного плана не смог. Продолжался «отжим имеющегося материала», а дисквалификация Юлии Чепаловой, Евгения Дементьева и Алены Сидько, похоже, деморализовала тренерский штаб.
А тем временем Каминский целенаправленно готовил своих питомцев к битве за олимпийский пьедестал. Но его победный опыт, похоже, нужен кому угодно, только не родимой лыжной федерации…
