Экс-олимпийский чемпион Бен Джонсон: Мне не нравилось принимать стероиды
СОБЫТИЕ ДНЯ. ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
ТОЛЬКО У НАС
Самый скандальный спринтер современности в первом эксклюзивном интервью для российской прессы объяснил, что заставило его применять допинг и почему он не верит в чистоту современных спринтеров.
«Неужели у нас в России своих дисквалифицированных не хватает?!» — наиболее остроумные знакомые добавляли эту фразу к вопросу «почему ты решила взять интервью у Бена Джонсона?». Хватает, конечно, и более чем. Но они, в отличие от Джонсона, не горят желанием рассказывать правду о своей карьере. Они не лишались мировых рекордов и никогда не становились в своей стране персоной нон грата.
Именно этим мне был интересен Джонсон. Именно поэтому я посылала сотни писем по электронной почте, вела виртуальную погоню за героем по всему американскому континенту и оплакивала десятки сорвавшихся сеансов связи. Когда я уже готова была опустить руки, помощница Джонсона Диана Макдональд сообщила: «Завтра в 7 утра Бен будет свободен. Звоните по «скайпу».
Ровно в назначенное время я увидела в окошке программы двух невыспавшихся мужчин на кожаном диване. Это был сам Бен, в полосатой футболке похожий на респектабельного отца семейства за завтраком, и его помощник Брайан Фарнум.
— Как вы относитесь к Бену Джонсону? – неожиданно начинает разговор Брайан.
— Никак. Я могу судить о нем только по слухам и информации в Интернете. Пока не познакомлюсь с ним лично, я не могу ничего сказать.
— Так не пойдет. Прежде чем вы начнете говорить с Беном, я хочу знать, как вы на самом деле к нему относитесь.
— Это допрос? Кажется, это я собиралась брать интервью! — с шуткой наперевес я пытаюсь выплыть из неожиданной ситуации. — Пока у меня больше вопросов, чем ответов. Я понимаю, что можно случайно попасться на допинге один раз, но с трудом укладывается в голове, зачем наступать на одни и те же грабли трижды. Я знаю, что в историях с допингом чаще всего нет однозначно белого и черного, и мне безумно интересно, как чувствует себя человек, чье имя стало чуть ли не синонимом приема запрещенных препаратов.
— Этого достаточно. Спасибо за откровенность. Вы можете говорить с Беном.
«НИКОГДА НЕ ДАМ ДЕТЯМ СТЕРОИДОВ»
— Бен, давайте начнем с книги, которая выйдет у вас в сентябре. Почему вы решили рассказать миру правду о себе именно сейчас?
— Люди говорят обо мне очень много разного. До поры мне приходилось с этим мириться. Сейчас я хочу сказать о себе правду. Раньше я и сам не владел полной информацией. Сейчас я не просто знаю факты, но имею доказательства. Надеюсь, вы понимаете, что, пока книга не выйдет, из коммерческих соображений я не могу раскрыть вам ее содержание. Но меня выводит из себя, когда я слышу, что все мои рекорды были установлены только благодаря допингу. Это не так! Я добился результатов благодаря тяжелому труду, а не стероидам.
— Зачем вы тогда их использовали, если они не помогают бежать быстрее?
— Они помогают быстрее восстанавливаться. Понимаете, после тренировки ты чувствуешь себя как выжатый лимон. Человеческое тело не машина, чтобы выдерживать тяжелейшие пятичасовые нагрузки ежедневно. Допинг помогает преодолеть усталость. Это правда.
— Кто, считаете, виноват в том, что вы сейчас пишете скандальные воспоминания, а не вкушаете почет и уважение, как, например, ваш заклятый соперник Карл Льюис?
— Мне, как любому нормальному человеку, не нравилось принимать стероиды. Но когда я бегал, выступать на высоком международном уровне без допинга было практически невозможно. И я подумал: «Почему именно я должен оставаться чистым, если весь мир мошенничает?». У меня отличные природные данные. Я последовал советам людей, которые меня окружали, и добился отличных результатов. Мной восхищались. Но потом, когда проба дала положительный результат, от меня все отвернулись. На очень долгое время я остался вне спорта. Но я просто следовал тем правилам игры, которые были приняты в то время.
— Как вы сейчас относитесь к применению допинга?
— Никому не посоветую применять запрещенные препараты. Сейчас сам тренирую молодежь. Эти ребята еще совсем юны и о моей карьере знают только из Интернета. Я объясняю, что можно, а что нет, и никогда, ни при каких условиях не дам им стероидов.
— Вы одобряете нынешнюю сверхжесткую политику Всемирного антидопингового агентства (WADA) – перепроверку проб, тотальную слежку за спортсменами?
— Наверное, мне не следует отвечать на этот вопрос. Самое главное, чтобы у всех спортсменов были одинаковые правила игры. Чтобы к одному не приходили за пробой в любое время суток, в то время как другой спокойно переносит визит допинг-офицеров на удобный час. Знаю не понаслышке, что у некоторых три-четыре места дислокации. Они уезжают в более-менее удаленный дом, готовятся, потом возвращаются, сдают допинг-тесты – и они чистые.
«ЗАПОМНИЛОСЬ РУССКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО»
— Ваша дисквалификация стала в Канаде грандиозным скандалом. Как к вам относятся в стране сейчас?
— Поначалу мне было очень сложно. Обидно, что, только узнав про допинг, все вдруг вспомнили, что я с Ямайки. Когда я выигрывал для Канады медали, об этом почему-то молчали. Сейчас в общении с простыми людьми на улице у меня нет никаких проблем. Наоборот, многие подходят, хлопают по плечу, желают удачи. А вот пресса до сих пор на редкость агрессивна. Я не люблю давать интервью, потому что зачастую журналисты даже не дают мне ничего сказать. Сразу начинают обвинять, притом слышат только себя.
— Как вообще общество должно относиться к дисквалифицированным за допинг спортсменам? Лепить им образ невинно пострадавших или оставлять в безвестности?
— Мне было бы спокойнее, если бы мне дали время. Время зализать раны, все обдумать, выяснить правду… А уже потом я готов был рассказать все прессе.
— Книга воспоминаний английского спринтера Дуэйна Чемберса даже стала объектом специального расследования Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF). Вы не боитесь аналогичной реакции на свои откровения в Канаде?
— Нет, ничего не боюсь. Мне нечего терять: я рассказываю о событиях, которые произошли много лет назад. В отличие от Чемберса, я не вхожу ни в какую сборную и не собираюсь выступать на соревнованиях. И англичане отличаются тем, что очень жестко относятся ко всем случаям употребления допинга.
— В 1986 году вы выиграли в Москве Игры доброй воли, победив Карла Льюиса. Какие остались воспоминания о нашей стране?
— Запомнилось русское гостеприимство, — подмигивает Бен. – В русских вообще чувствуется какая-то душевность. В Европе большинство зрителей приходят на стадион просто увидеть шоу, не важно, что за этим стоит. В России все по-другому. Хотя, конечно, не знаю, как сейчас. Я не был там с 1986 года.
— Хотите приехать?
— Так, когда ближайший самолет? – Бен с улыбкой смотрит на часы. – Серьезно, если меня пригласят на какой-нибудь мастер-класс, я бы с удовольствием вновь побывал у вас.
«УЖАСНА СМЕРТЬ ИЗ-ЗА ЧУЖИХ ОШИБОК»
— Считаете, без применения запрещенных препаратов человеку под силу пробежать стометровку быстрее 10 секунд?
— Да, конечно. Но только не регулярно, а, скажем, раз в сезон, на пике формы. Выбегать из 10 секунд по три-четыре раза в сезон или больше — нет, это невозможно.
— Вы намекаете, что Усэйн Болт употребляет допинг?
— Никого ни в чем не обвиняю. Я не завидую, а, наоборот, радуюсь высоким результатам. Я понятия не имею, как тренируется Болт, как он добивается таких секунд. Я просто поделился своим видением пределов человеческих возможностей.
— Вы родились на Ямайке. В чем причина нынешнего доминирования в спринте спортсменов из этой страны?
— Тренировочные методики за последнее время сильно не изменились. Зато появились лучшие дорожки, обувь, оборудование для тренировок. В сочетании с очень благоприятным климатом и отличной генетикой это и дало такой результат.
— Почему канадский спринт сейчас, наоборот, практически потерялся?
— Когда старое поколение ушло, молодые спортсмены не смогли встать на наше место. Им не хватает грамотных тренеров, чтобы кто-то указал им на ошибки и направил на верный путь. В принципе процесс смены поколений бывает болезненным. Надеюсь, скоро мы выправим ситуацию.
— Вы смотрели зимние Олимпийские игры в Ванкувере, где Канада выиграла медальный зачет?
— Видел только эпизод с гибелью грузинского саночника в самом начале. Это ужасно, когда люди умирают из-за чужих ошибок. Спортсмен не должен платить жизнью за то, что выбрал немного не ту траекторию на трассе.
«ПРОБЕГАЮ СТОМЕТРОВКУ ЗА 11,5»
— Чем сейчас занята жизнь Бена Джонсона в Канаде?
— Я тренирую нескольких молодых спринтеров. Стараюсь и сам поддерживать форму, регулярно бегаю. Из легкой атлетики смотрю максимум процентов десять проходящих соревнований. У меня есть семья, и все хорошо.
— За сколько вы сейчас пробегаете 100 м?
— Что?! – Бен впервые за наш разговор смеется. – Я больше не бегаю в соревновательном режиме, на время. Максимум делаю ускорения на 60—65 метров в 85 процентов силы. Может быть, 100 м у меня получится что-то в районе 11,5 – 11,8. Не слишком быстро, но я ведь к этому и не стремлюсь. Слишком стар, чтобы давать такую нагрузку на мышцы и связки.
— В 1997-м вы тренировали легендарного Диего Марадону. Что скажете о его фиаско на чемпионате мира вместе со сборной Аргентины?
— Диего — отличный тренер. Я очень хочу, чтобы дома ему дали еще один шанс. Если бы я принимал решение, позволил бы Марадоне работать со сборной ближайшие четыре года. Он уже набил шишек, знает свои ошибки и, уверен, сделает правильные выводы.
— Американка Мэрион Джонс после завершения дисквалификации занялась баскетболом. Вы не рассматривали возможности тоже перейти в какой-то другой вид спорта?
— Нет уж, с меня хватит. Возможно, я мог бы поучаствовать в каких-то шоу-мероприятиях, пробежать вместе со звездами или болельщиками, но не более. Я отдал бегу много лет своей жизни. Больше я не вижу себя на дорожке и вообще в спорте.
— Вы стремитесь вернуться на Олимпиаду уже как тренер, вместе с кем-то из своих учеников?
— Все возможно. Я работаю для этого.
— Если бы вы с самого начала знали, чем закончится ваша карьера, – согласились бы повторить все заново?
— Не знаю. Правда не знаю… Своих детей в легкую атлетику я во всяком случае не отдал. Моей внучке сейчас пять лет. Она бегает в свое удовольствие, в школе. Возможно, запишется в клуб. Но я категорически против, чтобы это перешло на профессиональный уровень. Легкая атлетика – замечательный спорт. Но я не доверю ей жизнь своих детей.
Бен помахал рукой на прощание и попросил звонить еще. Окошко «скайпа» погасло. 40 минут с самым противоречивым человеком в современной легкой атлетике запутали в моем мире многое. Как я теперь отношусь к Бену Джонсону? Пытливый Брайан в следующий раз может не поверить, но я по-прежнему скажу «не знаю». Все было бы так просто, окажись Джонсон сумасшедшим. Но нет, он на удивление адекватен. Он с очевидной болью рассказывает о невеселых перипетиях своей спортивной карьеры. Он признает свои ошибки. Такой контраст с вечным «ничего не знаю, не принимал», что мы привыкли слышать от российских олимпийцев, правда?..
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Бен ДЖОНСОН.
Родился 30 декабря 1961 года в Фальмуте (Ямайка). Эмигрировал в Канаду в 1976 году. Тренер – Чарли Франсис. Специализация – 100, 200 м. Двукратный бронзовый призер Олимпийских игр-84 (100, 4х100 м). После допинговой дисквалификации в 1989 году потерял титул олимпийского чемпиона (1988) и рекордсмена мира в беге на 100 м (9,79). Вернулся в спорт в 1991 году. В январе 1993 года был пожизненно дисквалифицирован Международной ассоциацией легкоатлетических федераций (IAAF) за повышенный уровень тестостерона. В конце 1999 года в третий раз сдал положительную пробу на маскирующий диуретик.
