Игорь Денисов: Играть у Черчесова готов, извиняться – нет
Игорь Денисов, игрок с самой противоречивой репутацией в лиге, дал большое интервью главному редактору sports.ru Юрию Дудю. «Советский спорт» выбрал самое интересное из этой беседы.
Об праздновании чемпионства «Локомотива»
Мы с супругой полетели в Питер. Вообще не собирался, но в раздевалке это пришло в голову, я набрал Лене (она была на трибуне) и сказал: летим. Собрал вещи, поехал в аэропорт, паспорт туда привезли на такси. Не знаю почему, но мне очень захотелось провести эти приятные часы дома, в стенах Петербурга. В 11 вечера приземлились в Пулково и поехали в караоке. Именно в то, где всегда с «Зенитом» отмечали победы. Не знаю, почему так – взбрело в голову, и все.
Я так же делал в финале Кубка России. Ребята еще медали получали, а я уже принимал 0,5 пива в Красной Поляне – с теми же питерскими друзьями. Они приехали меня поддержать, а потом пригласили в казино – я не играю, а они поиграть хотели. В такие минуты мне хочется быть с друзьями. В основном это те же, с кем я начинал играть в футбол. Ну и есть старшие – те, которые всегда были рядом со мной.
О Семине
Скажу только одно: Палыч – молодец и заслуженно надел эту корону.
Первый разговор с ним был еще до того, как я оказался в «Локомотиве». Мне позвонил Илья Геркус – все благодарности я ему потом выскажу: «Игорь, мы хотим тебя забрать в «Локомотив». Но тебе нужно поговорить с Палычем». Я поехал к Палычу домой и слушал от него тирады: «Игорь, здесь драки не пойдут. Ты должен вести себя хорошо» – «Палыч, если скажут, что я людей ем, вы тоже поверите?».
О скандале с Карпиным
2010 год, 23-й или 24-й тур. «Зенит» тогда был очень силен, и мы в команде решили: в этом чемпионате надо не проиграть ни одного матча. Идет игра, Валера (Карпин) в каждом моменте начинает орать – на меня, на Семака, на Быстрова: «Че валяетесь?». Это идет, идет, идет, а в конце в наши ворота ставят пенальти. Это тот самый судья, который поставил пенальти по совокупности. В первом моменте еще было 50 на 50, второго – кажется, на Ари, который теперь с нами в «Локомотиве», – вообще не было, и судья мне говорит: «Даю пенальти по совокупности двух моментов». Я – ему: «Ты вообще здоровый парень? Как можно ставить по совокупности? Пенальти или был, или не был. Был?» – «По совокупности двух моментов – был». Он ставит, и мы проигрываем 0:1.
Финальный свисток, Ари у «Спартака» уже сидит на скамейке. Я беру мяч – и пинаю в его сторону. Валера оборачивается и начинает орать: «Слышь ты, щенок». И началось – я пошел на Валерия Георгича, ну мы и вспылили.
А разве интересен футбол без эмоций? Всех повеселили. А потом пожали руки. И до сих пор в хороших отношениях. На следующий день мы с Валерой, с Валерием Георгичем помирились. Я подарил ему часы – в знак примирения. Купил в подарок. Мои он не взял бы: они слишком дешевые.
О скандале в «Зените»
Чтобы в «Зенит» пришли два-три иностранца – это была моя идея. Я встречался с руководителями клуба, разговаривал со Спаллетти: «Пожалуйста, пригласите сильных футболистов». Моей мечтой было дойти до полуфинала Лиги чемпионов. Мы выиграли Кубок УЕФА, Суперкубок Европы, оставалась ЛЧ. Выиграть ее российскому клубу нереально; если какой-то президент скажет, что собирается это сделать, – это все, ку-ку. А вот в полуфинал тому «Зениту» было вполне по силам выйти. Я пошел разговаривать со Спаллетти, он меня поддержал. Мы вшестером – костяк команды, фамилий называть не буду – собрались с руководителем клуба. Я говорил: «Поднимите зарплату каждому до 3,5 млн евро и спокойно приглашайте игроков хоть на 10, хоть на 20 млн».
«Зенит» все мы поднимали с колен. Мы выигрывали еврокубки и делали «Зенит» самым сильным клубом страны. В 2003 году Халк пришел бы к нам? Нет. В 2004-м? Но он пришел в тот «Зенит», который мы сделали. Тогда в «Зенит» хотел прийти Уэсли Снейдер. Я говорил: дайте ему зарплату хоть 8 млн – только чтобы он пришел к нам. Но вот этот костяк должен получать больше, чем сейчас. Потому что это… правильно. «Зенит» держался как кулак. Об этом разговоре никто бы никогда не узнал. Мы бы нашли общий язык и все сделали бы правильно.
Моей самой большой ошибкой тогда было дать интервью Боре Левину, где я открыто говорил про финансы. У меня была зарплата в 2,5 млн евро, я очень хорошо жил в Питере. И эту зарплату стали сравнивать с доходами пенсионеров.
Мы уехали играть со сборной Израиля, обыграли его 4:0, и в 12 ночи пришла смс, что «Зенит» купил Халка и Витцеля. Я набрал в клуб узнать, что будет с нами, и мне ответили: «А вы подождете».
В тот момент клуб «Зенит» – это были мы. Если бы не было этого костяка, если бы он не влезал в дела, в которые не принято влезать, клуб никогда бы не поднялся так высоко – на второе место. И никогда бы сюда не приехал Халк, если бы мы карабкались между 3-м и 5-м местами. И вряд ли пришел бы в клуб «Газпром», где руководители советовались с нами изначально. Мы были как семья.
Спаллетти прекрасно видел, что игроки ходят недовольными – не только я. Он сказал: «Ребята, знаю, что происходит. Кто не хочет играть – подойдите ко мне, мы решим вопрос». «Крылья» к тому моменту шли невысоко, игра была не самая важная. Я подошел: «Сеньоро, я не готов играть. Вы знаете – по каким причинам». Мы пожали руки, вопросов не было. За два часа до собрания в день игры пришел руководитель клуба и вызвал меня с тренером. «Игорь, мы готовы дать тебе такую-то зарплату» – «Подождите, мы ж не на рынке. Мы на выездной игре. Давайте прилетим в Питер и спокойно поговорим». Все. Но здесь «Зенит» проигрывает 0:2 к 20-й минуте, начинается тряска, и Спаллетти после матча говорит: «Люди думают не о футболе, а о деньгах». Как тренер он повел себя нормально – никто не ожидал, что мы потеряем очки. Если бы не потеряли, мы бы вернулись в Питер и все спокойно решили. А тут все расписали: «Денисов просил в ультимативной форме: или даете мне 5 млн в год, или я не выхожу на игру». Как, как я мог такое требовать?
Разговор с президентом и гендиректором, на котором я просил 5 млн в год, был. Это было. Но было в их кабинете. Перед игрой с «Крыльями» – ничего такого и близко.
О скандале со сборной перед Евро-2008
Мы с «Зенитом» выиграли чемпионат России, Суперкубок России и дошли до финала Лиги Европы, но меня не вызвали в сборную – и я не понимал почему. В финале Лиге Европы получилось так, что я забил гол, даже у меня такое иногда случается. В аэропорту мне позвонил Бородюк: мы тебя вызываем, ты должен доказать, даем тебе аванс. Я ему сказал: идите вы все в одно место. И уехал.
Потом я прилетел на встречу с Гусом и Бородюком. Мы пожали друг другу руки, я признал, что вспылил и был неправ. Гус сказал: много кто в Европе уже знает о твоем поведении, и я буду себя не уважать, если тебя возьму. Я понял эту мотивацию, все в порядке. Ребята вышли в полуфинал – это здорово, я был очень за них рад.
О скандале в «Анжи»
У меня были недопонимания с Это’О. Меня позвали в «Анжи», чтобы я помог добиться результата, а им считалось только чемпионство. То, что я увидел, после «Зенита» для меня было непонятно: когда футболист ходит с охраной, когда ему носят бутсы... Чтобы стать чемпионом, команда должна работать, работать, работать, работать и работать. И отвечать за каждую копейку, которую получаешь.
Убрали Гуса (Хиддинка). По какой причине – нам не объяснили. Поставили вместо него англичанина. Мы наигрывали одну схему, приехали на игру, Это’О прямо при тренере поднял всю команду и сказал: «Не слушаем тренера, слушаем меня. Играем не так, а так». Меня отправил направо. После игры в раздевалке я сказал: «Вы так делаете, а потом во всем обвинят российских футболистов». За Это’О вступился Буссуфа: «Ты чего свой рот открываешь?». Ему я сказал: «С тобой потом поговорим». Буссуфа нормально говорил на русском. С Это’О – через переводчика.
На следующий день Это’О требовал извинений. Я сказал: окей, извиняюсь перед тренером и командой, хоть высказывание было негрубым. «Нет, ты должен извиться именно передо мной» – «Послушай, друг мой сердечный. Я не извинялся даже в «Зените», перед своей любимой командой» – «Я здесь капитан. Ты должен извиниться, чтобы показать, что я тут главный» – «Такого не будет». Все закрутилось, завертелось, все дошло до Сулеймана (Керимова). Я пришел и сказал: «Сулейман, ничего страшного, я буду искать команду». Мы пожали друг другу руки, меня отстранили от команды. Они полетели в Махачкалу, проиграли «Ростову», и Сулейман решил расформировать команду.
О скандале с «Динамо»
Если смотреть в общем, «Динамо» – это худшие четыре года в моей карьере. Там такие безграмотные работники, что как раз можно вешаться. Но самое лучшее время в команде, как ни странно, у меня было, когда пришли Черчесов и Аджоев. Первые полгода было фантастически все. Были победы, победы, победы. Но потом что-то произошло.
Игра с «Зенитом». За неделю до этого я повреждаю икроножную мышцу и улетаю лечиться в Питер, мне звонит Саламыч и говорит: «Игорь, ты должен приехать» – «Саламыч, вы просите – я сделаю». Вернулся в Москву, делал уколы и к «Зениту» готовился отдельно. Сыграть было важно, потому что это был матч за 6 очков, мы тогда шли вровень. В это время, как я уже сейчас знаю, Юсупов подписал контракт с «Зенитом». Но в тот момент он был лучшим в «Динамо», просто лучшим. Не я, не кто-то еще – Юсупов, он набрал такую форму, что я говорил ему: «Юс, оставайся в «Динамо», ты тут будешь процветать». Мы с ним всегда играли в паре, а тут я приезжаю на одной ноге, выхожу на поле – а Юсупов остается на скамейке.
Проходит игра, мы проигрываем 0:1 – и все, отпускаем «Зенит» вперед. В раздевалке это видели все, абсолютно все русские игроки – они сейчас почему-то не рассказывают это, но все знают, что это правда. Я говорю: «Саламыч, вы знаете, что я колю уколы. Почему из-за каких-то документальных вопросов не играет наш лучший футболист?». Я лидер команды и, если в нормальном тоне, имею право спрашивать все что угодно. Он заходит, слышит это, резко подходит ко мне: «Я тебе не Спаллетти, я тебя быстро на место поставлю. Пошли в душ – я тебе там шею сломаю». Рядом со мной сидит Юсуп: «Вы как разговариваете?». Черчесов – ему: «Иди на х## отсюда! Ты вообще говно и стал футболистом, только когда я сюда пришел». Моя реакция: «Саламыч, у меня четверо детей. Я вам больше руки не подам, вы со мной не имеете права так разговаривать». Подраться мне не проблема, но представьте – подраться с тренером в душе! Он орал еще минут 10, я собрал сумки и уехал.
Следующая игра – с «Локомотивом». Перед каждым матчем он отбивает футболистам руки. Мне дает, я – не даю и смотрю ему в глаза. На следующий день вызывает меня в кабинет. «Саламыч, я буду разговаривать только при президенте – чтобы мои слова потом не были перевернуты» – «Нет, пока мы с тобой не договоримся, ты отсюда не выйдешь» – «Мне не о чем разговаривать, зовите президента».
На следующий день меня вызвали в кабинет, где были Ротенберг, Гурам (Аджоев), Черчесов и юрист. Там были два листа со штрафами на 21 миллион рублей. Формулировка первого – ты повлиял на определение состава, второго – ты нагрубил тренеру. Они эти деньги сняли с зарплаты, но потом мы с «Динамо» судились и все суды выиграли. Что логично: это был полный бред.
О сборной
Я готов приехать в сборную хоть завтра. Я говорил, что не подам Черчесову руки, но ради сборной готов уступить – пожать руку и сказать: «Саламыч, привет! Готов выполнять твои требования и вообще кланяюсь». Но. Извиняться за те слова я не буду.
Мутко пытался нас помирить. В прошлом году – кажется, перед матчами против Испании и Аргентины – мне набрал Илья Геркус и сказал: «Хотят, чтобы вы помирились» – «Я только за, но никаких извинений через прессу не будет». Больше не звонили. Я очень хочу сыграть на чемпионате мире в России, но думаю, что это без шансов.
О скандалах вне футбола
У Кержакова был ресторан «Лукоморье», мы праздновали там мой день рождения. Ресторан находился отдаленно от всех жилых домов – мы не мешали никому, вообще никому. Но вдруг приезжает человек в погонах и четко намекает: вы мешаете людям, давайте деньги – мы уедем и не будем мешать праздновать. Я был выпивший, меня это задело, и я позвал его на улицу поговорить. Он не пошел, вызвал пикет, приехало 20 машин, и уже тогда сказал: «Пошли» – «Ты че, куда я теперь пойду?».
Еще одна история появлялась в прессе – я расскажу ее как есть. Питер, двойная сплошная, ехал я, рядом – учебная машина с женщиной за рулем и инструктором на пассажирском сидении. В Питере дороги, мягко говоря, не очень хорошие – была огромная дырка, вот такая. Я ехал на S-классе, не на джипе, снизил скорость до 10 км/ч и немножко, немножко – я отвечаю за свои слова – заехал на встречку. Потому что с другой стороны было вообще не объехать. Тут инструктор вывернул руль, поставил машину передо мной, включил аварийку и выбежал из машины. Леня Слуцкий, когда я рассказывал эту историю, не поверил, что я без мата к нему обратился. Но я клянусь: «Молодой человек, что вы делаете?». Я ехал в сборную к Дику Адвокату – на «Петровском» играли товарищеский матч, кажется, с Болгарией. Я понимал: если сейчас будут неприятности, это совсем ку-ку. Поэтому я вежливо спросил. На что он – я сейчас дословно цитирую – ответил: «Я твою в рот е##л. Твоя жопа на моем х## будет сладка». Он был здоровый очень, но в моем понимании за такие слова надо сначала ударить, а там – будь что будет. Если бы он ударил меня первым, я бы умер. Но я вышел и попросил его повторить. Он повторил. Я ударил его сначала с головы, потом с руки, потом с ноги, потом не помню с чего. Он упал, а я поехал в сборную – с травмой голеностопа. Дик Адвокат только возглавил сборную, а я приезжаю вот с таким галиком, кулаки в крови. Он: «Ты дурак?» – «Друг мой Дик, прости». Инструктор меня узнал, снял побои и поехал в «Зенит». Но клуб за меня заступился, за что ему большое спасибо. Подавать заявление этот человек не стал. Я пропустил месяц.
О жизни в Петербурге
Сейчас я могу сказать: да, крышу сорвало. У нас была единственная команда в городе, которая выигрывала титул за титулом. Говорю как есть: я чувствовал безнаказанность. Все, что хотел, то и делал. Так нельзя. Но это я понимаю сейчас, а тогда – не понимал. И за это я расплачивался. Еще в 18 лет я получал 1000 рублей в месяц. В 19 лет стал капитаном дубля, и мне повысили до 13 200. Потом нас взяли в основной состав, в двух матчах я забил два гола, мы из 19 игр не проиграли 18 и заняли второе место. Виталий Мутко сделал мне колоссальный контракт – 150 000 долларов в год. То есть с 13 000 я перешел на почти 400 000 в месяц. Первые полгода я тратил столько, что даже влезал в долг.
Я все прогуливал. Когда мне дали подъемные – 30 000 долларов наличными, – я прямо с пакетом вышел из клуба и пошел по городу. 2003 год, мы с другом просто идем с пакетом, полным долларов: «Что будем делать?» – «Не знаю». Ну, мы пошли в автосалон и купили 140-й «Мерседес». Я при этом был даже не в спортивном костюме, а в вещах с барахолки. Зашел и говорю консультанту: «Хочу 140-й» – «В смысле?». Я положил на стол пакет. Он реально подпрыгнул.
Это был бред. К счастью, в какой-то момент проснулся и решил: надо купить хотя бы квартиру. У меня был агент Паша Андреев, я позвонил ему и сказал: «Павел, нужна помощь. Иначе – пропаду». Он дал мне 140 000 долларов, я сразу купил квартиру и каждый месяц отдавал ему почти всю зарплату – мы с супругой жили на 500-700 долларов. Я делал так специально, чтобы не тратить так много, чтобы просто успокоиться.
О возвращении в «Зенит»
Попытки вернуться в «Зенит» были. Возможностей – нет. Сейчас меня принял «Локомотив». «Локомотив» помог мне, я немного помог «Локомотиву». Но сердцем я всегда в Питере. Болельщики «Локомотива» будут меня ругать, но я всегда говорю как есть. Мы родились в Питере, мы ленинградцы. Я выполняю свою работу и стараюсь делать это хорошо, но своим в Москве я не стану никогда.
Илье Геркусу я благодарен за все, ему – низкий поклон. Я хочу быть с ним до конца и везде. Потому что они с Палычем дали мне второй шанс. Но вот про слово «если» я говорить ничего не хочу.
Когда-то были разговоры о «Ливерпуле» и «Арсенале», но я сказал Паше Андрееву: «Я никуда из «Зенита» не уйду. Я хочу играть за этот клуб всю жизнь. И мои дети тоже будут за него играть». Понятно, что из «Реала» и «Барселоны» мне предложения бы не поступили, но даже если представить, что поступили, я бы и то подумал, соглашаться или нет. Аршавин сразу сказал, что хочет играть в Европе. Я сказал: нет, я так люблю Питер, что хочу остаться здесь навсегда.
О животных
Очень люблю акул. Как мужчины любят женщин, так и акул. Только без интима. Есть самая опасная акула – белая. Я не погружался с ними ни разу, потому что человеку при таком погружении надо быть в клетке, а я в клетке не хочу. Со всеми остальными акулами можно найти общий язык. Есть тигровая акула – она по количеству убийств людей идет на втором месте после белой. С тигровыми – они до 5 метров длиной – я плавал без всякой клетки в количестве 5-6 штук и гладил их. Я ездил в разные места: на Фиджи, на Мальдивы, на Багамы – и везде это происходит по-разному. На Багамах, например, мы ставим корабль, живем на нем неделю. В 6 утра бросаем за борт рыбу – чтобы акулы почуяли кровь и приплыли. Их собирается штук 40, ты погружаешься и гладишь. Для любителей это очень опасно. У меня – больше 300 погружений. Для профессионалов это очень мало, но у меня почти все погружения с акулами.
Мы как-то вышли из атоллов в открытый Индийский океан. Там плыли сотни тупорылых дельфинов. Такая стая дельфинов – это огромная редкость, поэтому мы с моим знакомым сербом надели маску и трубку, чтобы поплавать с ними. На задержке дыхания я могу погружаться метров на восемь, нырнул, развернулся, а вокруг – они! Плавают, пиликают. У меня не было с собой камеры, я ничего не заснял, но прекрасно помню эмоции: спасибо, Боже, мама и папа, что я родился на этот свет и могу видеть такую красоту. Но там было течение, и нас немного отнесло от корабля. Минут 5 мы наслаждаемся этим великолепием, а потом я смотрю: под низом плавник. Ну, думаю, акула и акула – фиг с ней. Но потом она всплыла – это была шелковистая акула. Она 2.10 длиной, людей не убивает, но калечит. Я всплыл на поверхность, стал орать кораблю, но он меня не видит, потому что течением нас отнесло далеко. Опускаю голову в воду, она – рядом, плавник, как в фильмах, проходит прямо рядом. Понимаю: если дернусь и поплыву – это моментальная атака. Ко мне подплыл друг, акула стала ходить вокруг нас восьмеркой. Таким образом она наблюдает и изучает, чтобы исследовать, что перед ней: бревно, живое существо, еще что-то. Она врезалась в ласту, чуть-чуть ее покусывала. Продолжалось это около минуты – от страха у меня свело обе икроножные мышцы. Друг стал орать с такой силой, что мальдивцы с корабля нас все-таки заметили, резко завели мотор и рванули к нам. Акула это услышала и резко ушла на дно.
Были собаки - два бурбуля и один азиат. Все ушли в мир иной. Я лично занимался ими на протяжении шести лет вместе с профессиональным дрессировщиком. Они были не просто верные – они были как роботы. И, конечно, умерли бы за меня и за мою семью. Когда мы тренировались в Питере, я надевал на них шину и набивал ее камнями. Они были настолько накачанными, что когда вечером на них падал свет, были отчетливо видны вены. Мне нравилось, что они сильные. Они сами бегали на беговой дорожке. Показал бы видео, но уже стер. Я ставил его на дорожку, включал музычку, а сам уходил по своим делам в доме или на участке. Минут по 40, по часу они бегали. Тренировались.
Об алкоголе
Я целый год вообще ничего не пил. Даже бокал вина не выпил. Когда мы 2 мая 2017 года выиграли Кубок России, я тоже выпил пива, а потом сказал супруге: «Следующий сезон мы должны закончить в тройке. Для этого я готов на все. В том числе поставить цель – целый год вообще не употреблять спиртные напитки. Ни капли». Год закончился после игры с «Зенитом».
Алкоголь мешает очень сильно, даже бокал пива. Некоторые доктора говорят, что это невредно. Но меня даже бокал пива выбивает на сутки. Оно сильно расслабляет, а я такое не люблю. Со 2 мая по 5 мая – это год, и я скажу четко: если хочешь играть в футбол, пить нельзя вообще.
